Наш десантный батальон - [4]

Остановились. Сверху, по голове постучал парень, улыбаясь, сказал, чтобы вылезали и зашли к нему чайку попить. Так мы познакомились с командиром второго взвода Пашей Пятлиным. Он с взводом, расчетом АГС, и двумя М-82 мм. "Подносами", находился в населенном пункте Басиз, как раз на половине пути от Порт-Шерхана к

Имам-Сахибу.

Второй взвод жил в доме, окруженном глинобитной стеной на окраине Басиза, БМД и техника были внутри, бойцы спали на циновках, был свой повар, короче полная автономия. Обстрелы были практически постоянными, но обязательно не менее двух раз в день - утром и вечером, в таком напряжении люди жили месяцами, правда, к этому быстро привыкаешь.

Потом стало понятно, почему к седьмой роте так уважительно в бригаде все относились. При мне, с августа по декабрь, бригада никуда не ходила, только артиллеристы в охранении изображали бурную деятельность. А наша рота два-три раза в неделю работала по реализации разведданных - мы с разрешения командования действовали совместно с погранцами - их зона ответственности в Афгане была 20 километров вдоль границы. Наши раненные лечились в больнице в Пяндже.

В роте был пункт начальника разведки Пянджского погранотряда

(полковник Халейкназаров и капитан Иванов). Сам полковник переодевался в "духа" и пропадал, добывая разведданные.

Пограничникам в то время, согласно конвенции, запрещалось находиться на чужой территории. Поэтому на боевые привлекали нас при поддержке вертолетов погранцов. Таких "оторви - голов" летчиков я в Афгане больше не видывал: мы носились с ними буквально между деревьев, а у наших был приказ ниже 3,5 километров не спускаться, только при заходе на боевой.

Попрощавшись с Пашкой Пятлиным, мы без происшествий дошли до

Имам-Сахиба.

Рота стояла на окраине кишлака, на перекрестке дорог, между двумя дувалами, за которыми с одной стороны находился огромный сад, напичканный растяжками - минами, сигналками. С другой стороны был жилой дом, с хозяином которого у нас были, так сказать, дружеские отношения. Он был одним из активистов в кишлаке.

В центре кишлака, как везде в Азии, находился базар, а рядом

"Спинзар", это что-то вроде нашего колхоза, там наша водовозка брала воду, поначалу одна, потом под охраной БМД. На севере Афгана, по сравнению с Гардезом, люди жили и получше, и побогаче.

Как-то раз, мы поехали заказать шашлыки на базаре - прилетал к нам в роту генерал Павловский (если мне не изменяет память), везде навели марафет: покрасили БМД для него, сварили ему лестницу. Он побыл у нас минут сорок, заслушал ротного, прокатился на БМД, попрощался и улетел, а там, на базаре, нас обстреляли вместе с активистами люди в нашей офицерской форме - переодетые духи. Это потом мы узнали что коменданта Кабула судили: он загонял наши колонны афганцам, и не только с продовольствием и вещевкой…

Если вспомнить расположение нашего Баракинского батальона,

Имам-Сахиб напоминал его, только в миниатюре. Мы жили в коттеджах, на каждый взвод отводилась одна вилла, вилла была отгорожена стеной под три метра. Внутри был двор с цветником на 2,5 сотки земли, кладовые для технического и другого имущества, комната для стирки белья. У каждого отделения - свой кубрик. Один коттедж был занят штабом, в котором жили офицеры, и один караулкой. Еще одна вилла минометчиков, связистов, взвода АГС и т.д. Весь гарнизон был обнесен каменной стеной, только со стороны ворот была простреливаемая зона.

Вечерние поверки проходили повзводно, обстрел роты, как по расписанию, начинался после завершения телевизионных программ, рота переводилась на повышенную, в машинах находились дежурные экипажи.

Практически взводами командовали сержанты. Сержанты - с большой буквы, неуставняка почти не было, некогда этим было заниматься. Мой замкомзвод, старший сержант Пархоменко, очень тактично вводил меня в обстановку. Рота на 90% была одного призыва - все увольняемые. Награжденных на роту было человека 2-3, тогда награды получали только за ранения, причем тяжелые, и посмертно, ведь по официальной версии мы боевые действия не вели.

До революции городок принадлежал гражданским специалистам, поэтому все оборудовано было на высшем уровне, вдоль вилл проходила центральная дорога с цветущими розами по обеим сторонам и с арыком.

Городок был где-то 80 на 40 метров. За дувалом, в котором была проделана дыра, находилась вертолетная площадка. Вертушки никогда не садились: один зависал по штурмовому, а второй обстреливал зеленку.

Ночью в роте не ходили, даже в туалет с автоматом и перебежками, постоянно работали духовские снайпера. Была своя киноустановка с одним фильмом "Экипаж", мы эту картину всю наизусть выучили.

За два дня до нашего приезда замполит роты старший лейтенант

Пискарев на операции был ранен, его отвезли в Пяндж, на советскую сторону, он ночью выпрыгнул с 3-го этажа, что-то приснилось, поломал ноги. В общем, когда мы приехали, в роте было только три офицера из десяти по штату. Наш ротный погиб, ротой командовал командир 3-го взвода старший лейтенант Портнов. Я отдаю должное этому офицеру: после Афгана он нашел жену ротного, женился на ней и усыновил ребенка. Потом мы комбатами с ним встретились в Академии. Было, что вспомнить.