Наш человек в Гаване - [14]

— Неделю назад. Обратно на Ямайку вылечу в пятницу.

— Все в порядке?

— Можно сказать, что Карибское море у нас в кармане, сэр, — сказал Готорн.

— А Мартиника?

— Там затруднений нет. Вы ведь помните, в Форт-де-Франсе мы сотрудничаем с Deuixieme Bureau [7].

— Но только в определенных границах?..

— Ну да, конечно, в определенных границах. С Гаити было сложнее, но 59200 дробь два энергично взялся за дело. Сперва я был не совсем уверен насчет 59200 дробь пять.

— Дробь пять?

— Наш человек в Гаване. Выбор там небогатый, и сначала казалось, что он не хочет сотрудничать. Упрямый тип.

— Такие люди потом быстро растут на работе.

— Да, сэр. Меня немного смущали его связи. (Есть там один немец, Гассельбахер, проверка пока не дала результатов.) Однако дело, кажется, идет на лад. Как раз, когда я улетал из Кингстона, от него поступила заявка на непредвиденные расходы.

— Это всегда хороший признак.

— Да, сэр.

— Показывает, что заработало воображение.

— Да. Он захотел вступить в члены Загородного клуба. Сборище миллионеров. Наилучший источник политической и экономической информации. Вступительный взнос очень высок, раз в десять больше, чем у нас в «Уайте» [8], но я дал согласие.

— Правильно сделали. Как его донесения?

— По правде говоря, мы их еще не получали, но надо же ему дать время, чтобы наладить связи. Может быть, я слишком напирал на конспирацию.

— Конспирация — прежде всего. Незачем пускать машину, если она тут же взлетит на воздух.

— Видите ли, у него очень выгодное положение. Отличные деловые связи, в том числе с влиятельными чиновниками и даже министрами.

— Так-так! — сказал шеф. Он вынул монокль с черным стеклом и стал протирать его листком туалетной бумаги. Но и глаз, который за ним прятался, был тоже из стекла — бледно-голубой и неправдоподобный, словно у куклы, говорящей «мама». — Чем он занимается?

— Понимаете, он в общем импортирует. Оборудование и всякая такая штука.

В интересах собственной карьеры лучше вербовать агентов с солидным положением в обществе. Прозаические детали, касавшиеся магазина на улице Лампарилья хоть и занесены в особое досье, но вряд ли дойдут до этой подземной комнаты.

— Почему же он не был членом Загородного клуба до сих пор?

— Да видите ли, в последние годы он живет отшельником. Семейные неприятности, сэр.

— Надеюсь, он не бабник?

— Что вы, ничего похожего. Его бросила жена. Сбежала с американцем.

— А он, кстати, не антиамериканец? Гавана не то место, где можно позволять себе подобные чудачества. Нам с американцами надо сотрудничать, — конечно, в определенных границах.

— Нет, он совсем не такой. Человек разумный, положительный. Отнесся к разводу спокойно, воспитывает ребенка в католической школе — так хотела жена. Мне говорили, что на рождество он посылает ей поздравительные телеграммы. Уверен, что на его донесения можно будет целиком положиться.

— А знаете, Готорн, насчет ребенка это очень трогательно. Что ж, подтолкните его, тогда мы сможем судить, на что он способен. Если он и в самом деле такой, как вы говорите, подумаем, не расширить ли ему штат. Гавана может стать нашей ключевой позицией. Стоит где-нибудь начаться беспорядкам, коммунисты всегда тут как тут. Какой у него способ связи?

— Я условился, что он еженедельно будет посылать дипломатической почтой в Кингстон донесения в двух экземплярах. Один экземпляр я оставляю себе, другой пересылаю в Лондон. Для телеграмм я дал ему книжный шифр. Он сможет отправлять их через консульство.

— Они будут недовольны.

— Я сказал, что это временно.

— Если он себя хорошо проявит, я буду за радиосвязь. Надеюсь, он сможет расширить штат своей конторы?

— Ну, конечно. Хотя… Как вам сказать, это не бог весть какая большая контора. Старомодная фирма, сэр. Вы же знаете этих купцов старого закала, искателей приключений…

— Да, Готорн, я их знаю. Маленький, обшарпанный письменный стол. Несколько служащих, теснота. Допотопные арифмометры. Секретарша, которая служит фирме верой и правдой вот уже сорок лет.

Готорн вздохнул с облегчением — шеф отвечал на все свои вопросы сам. Если секретное досье и попадет к нему в руки, — все равно, то, что там написано, не дойдет до его сознания. Маленький магазин, торгующий пылесосами, безнадежно потонул в бурном море фантазии шефа. Положение агента 59200 дробь пять было упрочено.

— Все это стало его второй натурой, — объяснял шеф Готорну, словно он, а не Готорн отворял дверь на улице Лампарилья. — Это человек, который всегда считал гроши и ставил на карту тысячи. Вот почему он и не состоял членом Загородного клуба… неудачный брак тут ни при чем. Вы у нас романтик, Готорн. Женщины в его жизни приходили и уходили, но я уверен, что они никогда не играли в ней такой роли, как дело. Секрет успеха заключается в том, чтобы видеть своих людей насквозь. Этот наш человек в Гаване, так сказать, — порождение века Киплинга. «Останься прост, беседуя с царями», — как там дальше? «Останься честен, говоря с толпой», — и тому подобное. Уверен, что в его залитом чернилами столе где-нибудь спрятана затасканная грошовая записная книжка в черном клеенчатом переплете, куда он записывал свои первые расходы — четверть гросса резинок, шесть коробок перьев…