Наружка - [22]

Белый мелькал на другой стороне улицы. Моряшин, перепрыгнув через забор, помчался на параллельную улицу — взять под контроль перекресток.

«Американец» шел быстро и беспокойства не проявлял. Оглянулся только при входе в метро, но «наружка» уже привязалась к обстановке: Моряшин рассыпал комплименты толстой и старой продавщице цветов, Белый стоял в очереди за жетонами, а Лагута с видом запоздалого и усталого чиновника спешил в общей толпе к эскалатору. Но турникеты все четверо прошли одновременно: чем больше народа, тем плотнее нужно приклеиваться к объекту.

С эскалатора «Американец» свернул направо, остановился посредине платформы. Белый и Костя приготовились штурмовать соседние двери, и Лагута смог безбоязненно передать наверх для Юры сообщение о направлении движения.

При строительстве каждой станции в определенных местах устанавливался невидимый мощный ретранслятор, находясь под которым можно пробить толщу земли и передать наверх необходимую информацию.

Все эти точки были известны «семерочникам» и использовались исключительно госбезопасностью. Но, перейдя в налоговую полицию, в экстренных случаях бывшие контрразведчики влезали в чужую епархию, оправдываясь срочностью и важностью мероприятия. По крайней мере, Юра теперь будет ехать в нужном направлении, через определенные станции. А с госбезопасностью разделим славу и деньги из бюджета.

Перед «Белорусской» «Американец» тронул стоявшего впереди мужчину:

— Вы сойдете?

— Да.

«Наружка» напряглась: на самом деле выходит или пошла проверка? Как делается? Задается невинный вопрос: «Вы сойдете?» — «Да». Ну и до свидания, я же не говорил, что буду выходить тоже. А можно и выйти, пропустить всех и зайти снова. И отметить тех, кто так не сделает. И проследить за ними.

Нет, вышел честно. Объект уверен в себе и даже не допускает мысли, что за ним могут идти следом.

А вот из метро прошел не на улицу, а в вокзал. Он хотя и не менее многолюдный, но это уже семечки: здесь в отходящий поезд неожиданно не запрыгнешь. А потолкаться среди народа даже полезно, можно услышать и узнать о себе очень много интересного. Например, что глаза нужно разувать… Вентилятора поймали в связь, и теперь он пробивается сквозь заторы к вокзалу.

На ходу купив сосиску в тесте, «Американец» направился к окошку приема телеграмм. И не успел написать первые строчки, как ему сзади, через плечо, подал Аркаша Белый бланк телеграммы и подобранный где-то железнодорожный билет:

— Извините, вы не подскажете, а вот здесь индекс обязательно писать?

Ох, как неудобно выворачивать голову, когда к тому же сосредоточен на своей телеграмме, а тебе еще пальцем указывают место, куда смотреть. Один этот палец и можно увидеть и запомнить.

— Нет, для телеграмм индексы свои, оператор напишет сама.

— Спасибо.

Хотя одним «спасибо» тут трудно отделаться, надо бежать за бутылкой. В памяти зафиксировано главное — адрес в Красноярске и первая фраза: «Буду завтра…»

— Завтра… — задумчиво повторил Лагута, когда на стульчик в зале ожидания рядом с ним примостился перешнуровать туфли Белый. — Значит, сегодня он еще куда-то пойдет. Продолжаем работу.

Аркадий встал и отправился дальше, восстанавливая треугольник, в котором обязан вращаться объект. Моряшин дремал на другом ряду, и Лагута подивился: рядом сидела девушка, а Кот спокойно прикрыл глаза? Невероятно! Может, в самом деле спит?

Нет. Когда майор дотронулся до своего манипулятора под башкой и затем выразительно посмотрел на Моряшина, тот озабоченно оглядел и себя. И даже со стороны стало видно, как он сконфузился: в том месте, где Костя нажимал через рубашку на тумблер, на ее светлом фоне остались грязные следы. Скорее всего, Кот Матроскин запачкал лапы, когда перелезал через забор на «Краснопресненской», а вытереть не успел. Тут хоть знай про беременную женщину, не знай, а для опытного объекта такой «наружник» в полной расшифровке. Учись, салага. Это тебе не тельняшку напоказ выставлять.

Но все равно пока дело шло неплохо, и майор, не выдавая своего суеверия, тихонько побарабанил пальцами по лавке.

Глава 2

Нам не поставят в Москве памятников. — Как поджариваются триста миллионов. — Почему у гражданина спина белая, Если на дворе не первое апреля? — Греки, давшие название налоговой полиции. — Что нужно для уничтожения Красноярска.

1.

Рабочий день в Департаменте налоговой полиции начинается рано. Сразу после шести комендантская служба снимает замок с чугунной решетки, прикрывающей вход в здание. И хотя для проверки документов у входа выставляется пока лишь один прапорщик, да и тот от безделья может выглянуть на улицу и проверить погоду, все остальные в смене тем не менее чистят перышки в готовности принять новый день на свои плечи.

Уборщицы постепенно зажигают свет в тех кабинетах, куда им можно входить, не дожидаясь сотрудников. Пока еще свободно разгуливают по коридорам кошки. Оставшиеся от прежних хозяев, они, почуяв доброе расположение новых жильцов, может быть, первые в России прониклись любовью к налоговой полиции, а главное, необходимостью ее существования. И это несмотря на то, что имена им давались в зависимости от тех фирм, которые так или иначе попадали в поле зрения полицейских. Важно расхаживал толстый дымчатый «Мавроди», шнырял по углам «Хопер». Открещиваясь от своего выводка, брела в очередной загул «Чара», а ее серые «Акциз», «Авизо» и «Декларация» бездомно тыкались во все двери.