Нарушитель спокойствия - [12]

— Да, это печальный случай.

— В конце концов слухи дошли до моего отца.

— И что отец? Он тоже тебе не поверил?

— Понимаешь, он узнал это от отцов других детей. И вот он говорит: «Ральф, я хочу, чтобы ты рассказал мне в точности все, что случилось за тем рекламным щитом». Ну я и рассказал. «А я слышал совсем другое», — говорит он. Я начал клясться, что говорю правду, а он просто сидит и смотрит на меня так, словно я… словно я… даже не знаю что. И с тех пор, с тех самых пор…

Ральф не смог завершить фразу, отвернулся к стене и начал выдавливать прыщи на утратившей всякое выражение физиономии. Ногти на его руках были обкусаны до мяса.

— Да, жуткая история, — посочувствовал черный. — Слушай, у меня есть предложение. Давай угадывать фильмы. Ты знаешь эту игру?

Ральф не ответил.

— А как насчет тебя, приятель? Как тебя зовут?

— Джон.

— Я Фрэнсис, а это Ральф. Хочешь поиграть в фильмы? Это очень просто.

Я скажу фразу, а ты попробуй угадать, из какого она фильма. Вот, например, я говорю: «Если честно, дорогая, мне на это наплевать». Из какого это фильма?

— Ну, я так с ходу не…

— Не догадался? Черт, да это же «Унесенные ветром»! Кларк Гейбл говорит эти слова Вивьен Ли. Попробуем еще раз?

— О’кей.

— Сейчас вспомню, погоди минуту. — Фрэнсис начал тереть глаза в попытке сосредоточиться. — У тебя что-нибудь есть, Ральф?

— Нет.

— А у тебя, Джон?

— Пока нет.

— Сейчас-сейчас, погодите. Я знаю кучу отличных фильмов.

Однако его лицо, растерянное и мучительно-напряженное, наводило на мысль, что эта куча не так уж велика.

— Не все фильмы мне нравятся, — сказал он. — Например, «Психоз» — видели его? Который с Энтони Перкинсом[11]? Я к тому, что это дрянной фильм, вы понимаете, о чем я?

— Мм.

— Понимаю.

— Давайте подумаем еще.

И он подумал еще с минуту, а потом сказал:

— К черту, мне надоело играть в фильмы. Ты любишь музыку, Джон?

— Конечно. А какого рода музыку?

— Любого. Вот эта тебе нравится?

Он оторвал зад от пола, присел на корточки и начал интенсивно похлопывать себя по бедрам в стиле игры на бонгах, наконец поймал нужный ритм, запрокинул голову, закрыл глаза и начал петь — или, скорее, завывать и взвизгивать, выдавая что-то вроде ультрапрогрессивного джаза или африканских ритуальных заклинаний. Ральфу это, похоже, понравилось: его глаза заблестели и он начал покачивать головой в такт.

— Эй, взгляните на это, — сказал человек с газетами, аккуратно вырвавший из страницы «Нью-Йорк пост» спортивный заголовок: «СМОЖЕТ ЛИ МАРИС ОБОЙТИ БЕЙБА?[12]»

— Прочли? — сказал он. — А теперь я покажу кое-что еще. Минутку.

Из его растрепанной бумажной груды появилось с полдюжины клочков, но он повернулся так, чтобы скрыть их от зрителей.

— Минутку, — бормотал он, тщательно обрывая края, разглаживая и размещая клочки в определенном порядке.

— А теперь взгляните, — сказал он. — Взгляните вот на это.

На полу лежала большая фотография Мерилин Монро с заголовком над ней: «СМОЖЕТ ЛИ пАРИж ОБОЙТИсь без этой БЕЙБи?» А под снимком множеством разных шрифтов шла подпись:

Вяло течет по жилам кровь? ПОРА ОБСУДИТЬ ЦЕНЫ ЛЕТНЕГО ОТДЫХА! АЙК ВЫРАЖАЕТ ОБЕСПОКОЕННОСТЬ КОГДА тысячи людей спасаются бегством от городской жары; ФБР объединяет силы с полицией штата, чтобы ЛЕТАТЬ САМОЛЕТАМИ «ЭР ФРАНС».

— Занятно, — сказал Джон.

— Ну, это не самая удачная из моих комбинаций. Сейчас я составлю кое-что лучше. Минутку.

Музыка Фрэнсиса становилась все громче, вводя самого исполнителя в подобие транса. Из-за усилий, прилагаемых к пению, из его горла вылетели два сгустка мокроты, но он сумел на лету поймать их тыльными сторонами ладоней, при этом не сбившись с ритма.

— Мистер Уайлдер! — позвал из коридора Чарли.

Он цепко держал за локоть Спивака — то ли его подбадривая, то ли сдерживая, — а Спивак сердито щурился и так бурно дышал носом, что голова его слегка дергалась при каждом вдохе.

— Мистер Уайлдер, — сказал Чарли, — доктор Спивак будет рад, если вы составите ему компанию за ужином этим вечером.

— Ладно, ты можешь сидеть за столом рядом со мной, — сказал Спивак, когда они вместе вошли в душное помещение столовой. — Но больше не задавай мне вопросов. И вообще чтоб никакой гребаной болтовни, усекаешь?

Воскресным утром Уайлдер был вырублен.

Все произошло так внезапно, что впоследствии он не смог воссоздать картину событий и понять, что могло спровоцировать столь яростный приступ отчаяния, возмущения и ярости. Он позавтракал, получил «угощение» и «казенную сигарету», а затем стоял в одиночестве у одного из серых окон, глядя в никуда, и вдруг услышал вопль: «Дерьмо!.. Дерьмо!» Он не сразу узнал свой собственный голос. Затем, сделав шаг назад, он высоко задрал ногу и нанес удар босой грязной пяткой по предохраняющей стекло сетке из стальной проволоки. На сетке образовалась вмятина, что его приободрило, и он продолжил наносить удар за ударом, углубляя вмятину и сопровождая эти действия хриплым криком: «Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!..» Лишь очень смутно ему слышались другие голоса поблизости: «Потише, парень! А ну-ка уймись!» — и только когда его схватили за руки санитары, он понял, что дело дрянь.

— Эй, Чарли! — громко звал кто-то. — Чарли!