Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917) - [15]
Кроме того, некоторые аспекты темы нашей работы затронуты в диссертациях И. А. Козлова[236] и К. Ф. Шацилло[237], давно ставших классикой отечественной школы военно-исторической науки. Положения и выводы этих исследований в полной мере опубликованы авторами в многочисленных монографиях и научных статьях, упомянутых нами выше.
Источниковый комплекс, привлеченный к настоящему исследованию, представляется уместным структурировать на несколько групп.
Это, во-первых, законодательные акты, а также уставные, руководящие и иные официальные документы, позволяющие составить представление о нормативной базе деятельности должностных лиц, органов военного управления и сил в ходе строительства флота и его применения в военное время.
В работе, в частности, использованы отдельные книги «Свода морских постановлений» и его «Продолжений», а также «Собрания узаконений, постановлений и других распоряжений по Морскому ведомству» за 1906–1917 гг. (некоторые из них озаглавлены «Указатель правительственных распоряжений по Морскому ведомству»), являющиеся хронологическими собраниями распоряжений, касавшихся деятельности Морского министерства[238].
Среди ведомственных документов Морского министерства особого внимания заслуживают ежегодные «Всеподданнейшие доклады по Морскому министерству» (аналогичный документ за 1916 г., подготовленный после падения династии, был озаглавлен «Секретный доклад о деятельности Морского Министерства»), аккумулирующие в целом достоверную информацию об изменениях корабельного состава (в том числе понесенных потерях), ходе и результатах оперативно-боевой подготовки сил, организации их всестороннего обеспечения и комплектования, состоянии воинской дисциплины и т. п.[239]. Вместе с тем, эти доклады, издававшиеся тиражом в несколько десятков экземпляров и адресованные императору и верхушке правящей элиты, носили в некоторых случаях апологетический характер и требуют к себе критического отношения. Например, во «Всеподданнейшем докладе по Морскому министерству за 1915 год» констатируется «особо серьезное отношение к службе и своим обязанностям всего личного состава» и «отрадное состояние духа и поведения команд флота»[240], что не вполне корреспондируется с фактами коллективного неповиновения нижних чинов крейсера «Россия» в сентябре, линкора «Гангут» и крейсера «Рюрик» в октябре 1915 г.[241]. Адмирал И. К. Григорович, бывший, безусловно, вполне в курсе ситуации с морально-психологическим состоянием личного состава (по обоим случаям проводилось официальное расследование), не обнаружил намерения «выносить сор из избы» и довести до сведения высшего государственного руководства причины волнений на лучших кораблях Балфлота и их возможное влияние на боеготовность сил.
Положения об органах военного управления флота и морского ведомства[242], а также «морские» статьи «Положения о полевом управлении войск в военное время»[243] отражают структуру и функциональное наполнение элементов системы управления военно-морскими силами; боевые расписания флотов содержат исчерпывающую информацию об эволюции боевого состава действующих корабельных (а затем и авиационных) группировок[244].
В завершающих кампаниях Первой мировой войны начал складываться комплекс руководящих документов, регламентирующих процесс оперативного применения сил флота[245], хотя обобщающий боевой документ такого рода — «Временное наставление по ведению морских операций» (НМО-40) — был, как известно, введен в действие только накануне Великой Отечественной войны. С определенной долей условности к руководящим документам оперативного уровня можно отнести разработанный в преддверии Первой мировой войны проект «Наставления для боевой деятельности высших соединений флота»[246]. Безусловно, необходимо упомянуть и о главном регламентирующем документе флота и морского ведомства — Морском уставе (издания 1914 г.), где, в частности, были определены основы боевой и повседневной организации сил, общие обязанности должностных лиц и т. п.[247].
Определенный интерес представляют Особые журналы Совета министров Российской империи[248] и Журналы заседаний Временного правительства[249]. Документированные в них решения кабинета касаются, среди прочего, выделения ассигнований на нужды морского ведомства, а также присоединения России к решениям правительств союзных держав, определяющих правовую основу организации морской блокады Германии[250].
Во-вторых, делопроизводственные документы, хранящиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива военно-морского флота (РГАВМФ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) и Архива внешней политики Российской империи Историко-документального департамента Министерства иностранных дел (АВПРИ).
Речь идет, прежде всего, о находящихся в РГАВМФ планирующих, директивных, отчетно-информационных боевых документах и служебной переписке Военно-морского управления при ВГК и Морского штаба ВГК (фонд 716), Морского министерства (главным образом, МГШ — фонд 418), командования и штабов флотов (флоты Балтийского и Черного морей — фонды 479 и 609 соответственно) и некоторых соединений. Эти материалы составили фактологическую основу исследования процессов управления силами со стороны органов верховного командования и управляющих инстанций флотского звена, подготовки и ведения операций и боевых действий, позволили выявить направленность развития форм и способов боевых действий, организацию всестороннего обеспечения сил,
