Нартов - [12]

Нартов уже неоднократно писал Куракину о том, что отсутствие средств ставит его в невыносимое положение, и из-за помех «в государевом деле» даже угрожал гневом Петра I. Снова и снова он требовал денег, буквально умолял Куракина выслать хотя бы сумму, необходимую на переезд во Францию. Больной, он выдвигал как основной довод не болезнь, а то, что ему больше нечего делать в Англии. Он писал, что за полгода пребывания убедился в главном: «секретов-де к токарным делам здесь никаких не находится», а царь-де велел ему, чтобы там жил, «где оные секреты мог достать».

Петровский механик возмущался тем, что Куракин своим пренебрежением к его нуждам срывает намеченное получение материалов о машинах и механизмах, изготовление их чертежей и моделей. Посол довел до того, что пришлось вывезти из Англии не зуборезный станок, не какую-либо машину производственного назначения, а всего лишь пресс для печатания рисунков на крышках черепаховых коробок-табакерок. Но в одном пункте Нартов категорически отказался отступить. Он купил в Англии инструменты и «механические книги» для Петра I и лично для себя. Книги на английском языке были пригодными, разумеется, только для того, кто мог их прочитать. Нартов очень резко указал, что инструменты и книги находятся уже у него, но все еще не оплачены. Он же без них ни при каких обстоятельствах не уедет. И Нартов добился того, что повез с собой через Ла-Манш и английские инструменты и «механические книги».

18 октября 1719 года Нартов приехал в столицу Франции. Как и всегда, он действовал последовательно и настойчиво, упорно продвигаясь к поставленным целям.

Как техник, он широко общался с трудовым людом. Как один из самых близких людей к царю, Нартов использовал возможность доступа к лицам, занимавшим высокое положение во Франции. Свой фронт обогащения техническими и научными знаниями он сумел сделать очень широким.

Парижские письма Нартова показывают, что, как и в Лондоне, он посещал арсеналы, монетные дворы, мануфактуры, разыскивал ремесленников, знающих важные производственные «секреты». Те же цели, что и стоявшие перед ним в английской столице, требовали, чтобы он постоянно бывал в ремесленных кварталах, общался с мастерами и мастеровыми, знакомился с их работой. А это было нелегким делом в условиях господства ремесленной техники с присущими ей обычаями скрывать тайны мастерства, рецептуры, приемы.

Вместе с тем Нартов бывал и в замках, дворцах, посещал пышную резиденцию французских королей— Версаль. Ко времени приезда Нартова здесь уже существовал один из великолепнейших в мире архитектурных ансамблей, сооружение которого было начато в 1660 году, когда Лево приступил к перестройке небольшого охотничьего замка Людовика XIII в загородный королевский дворец. К 1672 году Лево, а после него Монсар закончили строительство резиденции Людовика XIV, при котором французский абсолютизм достиг своего зенита.

Гений французского народа был воплощен здесь в величественных дворцовых ансамблях, в изумительной парковой архитектуре, в многочисленных скульптурах и пышных фонтанах. Все это великолепие обошлось французскому народу в сто пятьдесят миллионов ливров, а предназначалось для одного человека — короля с его двором. В дни пребывания Нартова Версаль был личной собственностью девятилетнего Людовика XV, находившегося под опекой регента — герцога Филиппа Орлеанского.

Нартов видел все эти изумительные творения, созданные ценой каторжно тяжелого труда, страданий, мук простых людей. Как и во многих местах Парижа, Лондона, Берлина, он наблюдал в Версале безмерную роскошь и расточительство дворянства во главе с королевским двором. Он видел здесь ту культуру, одним из символов которой во Франции стала Бастилия, гневом народа сметенная с лица земли на исходе того же столетия.

Нартова интересовала иная культура, культура труда и творчества, культура технических дерзании и свершений. Непосредственной целью его поездки в Версаль было ознакомление с тем, чего даже не замечали посетители королевской резиденции. В октябре 1719 года Куракин предложил Нартову найти «мастера, который делает краны». Какие краны имелись в виду, не было сказано. Краны могли быть и водопроводные и грузоподъемные — заводские, строительные, портовые и другие. Нартов потребовал, чтобы Куракин сообщил, «как оное дело по-русски называется». Не получив ответа, Нартов тщательно продумал положение. Подъемные краны были издавна хорошо известны и широко применялись в России. Ко времени же отъезда Нартова из Петербурга Петр I усиленно занимался новым для России делом — созданием знаменитой системы фонтанов Петергофа. Нартов рассудил, что, по-видимому, Петру I требуется фонтанный мастер, и отправился «в Версалию осматривать оные фонтаны, каким образом краны зделаны».

Здесь он познакомился с крупнейшим инженерным сооружением того времени, никем не превзойденным вплоть до работы К. Д. Фролова в 80-х годах XVIII века, — гидросиловой установкой при плотине на реке Сене. Четырнадцать нижнебойных колес по 12 метров диаметром каждое поднимали воду, направлявшуюся сложнейшей механической системой на высоту 162 метров для последующей работы фонтанов Версаля, Трианона и Марли.