Народные русские легенды А. Н. Афанасьева - [31]

Выслымши из саду Ноя Правидныва, умилилси Гасподь. «Ной Правидный, — гаварить, — у нас будить чириз три года патопа; штобы ты в три года кавшег выстраил. Ной Правидный! кавшег строй, да жине ни сказывай, што строишь!» Пашол Ной Правидный у рощу строить кавшег; строить год, строить два. Дьявыл приходить: «Ной Правидный, што делаишь?» — «Разве ты слипой? ты видишь, што я делаю!» — «Я вижу, што ты строишь, ды ни знаю!» — «И ни ве́ляна тибе знать!» Дьявыл ударилси из рощи к Ноивый жине, к Евги: «Евга, успраси ты у мужа, што он делаить?» А Ной Правидный жине отказываить: «Я так на рощи хажу, на древья сматрю, сам сибе забавляю!» — «Ён ни па рощи гуляить, ён што-й-та рубить!» — «Я ни знаю». — «Сделай жа ты квасу, наклади хмелю!» — Усхвалил сам сибе Ной: «Слава тибе, Госпыди! састроил сибе судно за полгода патопы». Приходить, стал кушать: «Евга, нет ли чаво пакушамши напитца?» Напилси квасу, лёг атдыхать. «Ной Правидный! два года ходишь, да мне правды ни скажишь, што-й-та такоя ты рабата́ишь?» — «Экая ты! Вот асталась палгода да первыва мая; у маи-месицы, у первым числе, будить патопа!» — Атдахнумши, приходить Ной к кавшегу; увесь кавшег дьявыл разметал. «Экая!.. пригряшил я дли(я) тибе!» Шесть месицев ён jиво сыбирал ни пимши, ни емши, и дамой на хадил. Приходить жа Гасподь: «Ной Правидный, сабирай жа всяких звирьёв у кавшег па паре, и дичи, пладов всяких». Сабрал-жа ён звирьёв всяких, и ужов, и пладов всяких. «Будить, — гаварить Гасподь, — патопа: затопить и леса, и луга, и болота, и дама! Будить патопа на двинатцать сутык». Ной забрал всё.

Дьявыл гаварить: «Евга, как жа мне с табою у кавшег залесть?» — «Я ни знаю!» — «Разуй леваю ногу, да глянь скрозь ноги на мине; а патыль (до тех пор) ты ни лезь у кавшег, пакыль страшная патопа ни настанить, пакыль вада ни разальётси увизде; ён на тибе закричить: лезь ка мне, акаянная, а то утопнишь! Как ён тибе акаяннай назавёт — и я с табой улезу. А датыль не лазий». Евга глянула скрозь ноги; Ной закричал: «Лезь жа ты ка мне! лезь жа скарея, акаянная!» Как сказал Ной, дьявыл как сигнеть (прыгнет) у кавшег и паплыл; скинулси (обратился) мышью — кавшег пратачил. Уж узял эту дыру галавой и заткнул, игде мышь пратачила. Плавыли ани адинатцать сутык па вазморью, па этай пы патопи. Паслал Ной Правидный ворана: «Палити жа ты, чорнай воран, узнай есть ваде панижения, али нет?» Воран литал, литал, нашол па́дла и стал кливать на острави. «Иде ж ты был, воран?» — «Я, — гаварить, — аташол да падла кливал!» — «Как жа ты ни паслушил? мы тибе пасылали пысматреть вады; ведь всякая душа да хвалить Госпыда! Будь жа ты, воран, как пень гарелый; будь жа у тибе дети гадавыи: как дитей даждешьси — сам акалей!» Ведь как воран даждетца дитей, выходить, выкормить, — сам акалеить; ведь ани все калеють! «Лети ж ты, голубь; пысматри ж ты патопы; спадаить ли, прибавляить ли?» Литал, литал, голубь: патопа сбавила на три аршина; и нашол ён такоя места, сухоя, игде можна кавшегу вылести на край. Приплыли х(к) пристыни.

Приходить Гасподь: «Што вы живы ли усе?» — «Слава ти, Госпыди! усе живы!» — «Выходитя ж вон!» Усе вышли; напаследак дьявыл сиг! «Вот, Госпыди, хотел мине утапить; ведь я во́тан! я тибе бальшой враг!» — «Кали ж ты мне бальшой враг, вазьми ж ты мине за руку». Вазьмёть дьявыл Госпыда папирёх руки, да ни паймаить — руку апустить. «Дай жа я тибе вазьму за руку!» Как вазьмёть Гасподь дьявыла за руку — «Ой, ой, ой! я буду тибе хоть меньшой брат!» — все, вишь, у братья лезить. «Лезь жа ты, меньшой брат, у моря, дастань зимли горсть: давай зимлю́ засивать». Ани прибились х(к) кургану, а кругом все мо́ря стояла. Полез дьявыл в моря, схватил зимли горсть, да ни вытащил — всиё размыла! Раз слез, другой, третий слез… у читвёртай полез. «Брат, — гаварить Гасподь, — скажи: Госпыди Иисус Христос!» Сказал дьявыл: «Госпыди Иисус Христос!» — нырнул в моря и вытащил зимли у горсти с макавых два зирна. «Лезь жа ищо, этай зимли ма́ла!» — «Пастой жа, — гаварить сам сибе дьявыл, — я запхаю сибе за́ щику зимли: што Гасподь будить делать, я сибе тожа сделаю». Взял Гасподь перехрястилси, кинул зимлю́ на три стораны: сделались па взморью луга, леса, рощи… ро́вна! «Госпыди, а што я? за маи труды, какоя будить угожения?» — «Пасажали мы белый свет; может, тибе будуть хвалити, мине поминати; я и тем буду даволин».

«Ну, Ной, живи на зимли́, радися, пладися!» — «Госпыди, скора ж ат мине ат аднаво белый свет нарадитца?» Гасподь гаварить: «Ты мужика сваляй из глины, а гаспод из пшенишныва из теста». Барзой кабель стаял сзади, схватил пшенишный ком да бижать: ат Варонижа да нашива сила́ всё аднадворцев и <…> «Госпыди, я пасили́л народу ат Варонижа ды Куракина на двести на восемдесят вёрст. Госпыди, у чом жа нам жить будить? народу я распладил многа!» Гасподь дал им тапоры, срубил им избы: «Живитя, вот вам избы!» — «Госпыди, на чом жа нам работать?» Дал Гасподь лошадь. «Да чем жа jиё абратать?» Гасподь свизал о́брыть [123], свизал хамут. Вот спирва сыбралось чилавек сорык народу абгарнуть (окружить — см. Опыт обл. словаря, с. 131) лошадь ды загнать в хамут, а там обрыть вздернуть; стали впириди, растапырили хамут да обрыть! Гасподь паймал лошадь, запрёг: «Вот вам, — гаварить, — изба, лошадь, упряжь; живитя да мине хвалитя!» Вот мы таперича живём да и хвалим jиво́: «Слава тибе, Госпыди! што усё паказал».