Народная история США: с 1492 года до наших дней - [333]

Согласно деловому журналу «Форбс мэгэзин», 400 богатейших семей в 1982 г. имели 92 млрд долл., а 13 лет спустя эта цифра резко поднялась до 480 млрд. В 90-х годах богатство 500 корпораций по индексу фирмы «Стэндард энд Пур»[268] возросло на 335 %. Средняя стоимость акций по индексу Доу-Джонса поднялась в период с 1980 по 1995 г. на 400 %, в то время как покупательная способность среднего заработка трудящихся упала на 15 %.

Таким образом, можно сказать, что экономика США была «здоровой», только если рассматривать богатейшую часть населения. Между тем 40 млн человек жили без медицинской страховки (это число в 90-х годах возросло на 33 %), а процент маленьких детей, умиравших от болезней и недоедания, превысил аналогичный показатель для любой другой промышленно развитой страны. Военным предоставлялось практически неограниченное финансирование, но тем, кто работал в сфере жизненно важных услуг — в здравоохранении и образовании, — приходилось бороться лишь за выживание.

Двадцатисемилетняя Ким Ли Джекобсон, давшая интервью «Бостон глоб», послужила яркой иллюстрацией искажения национальных приоритетов. Она получила звание «Лучший в Америке воспитатель детского сада 1999 г.», но сказала: «В этом году я получаю максимальную зарплату, 20 тыс. долл. в год, и это после пяти лет работы. Отложить ничего не удается. Я не из-за денег поступила на работу, так что не ожидаю особенно большого заработка».

По данным Бюро трудовой статистики при федеральном Бюро переписи населения, в 1998 г. каждый третий трудящийся в США получал такое жалованье, что находился не выше, а подчас и ниже федерального уровня бедности. Писательница Барбара Эренрайх, целый год проработавшая на различных рабочих местах: уборщицей, официанткой, рабочей на фабрике, писала в своей книге «За мелкую монету», что те, кто занимался такого рода трудом, не могли позволить себе жилье или медицинское обслуживание, или даже нормальное питание.

Статистика, касавшаяся цветного населения, выглядела особенно тревожно. Чернокожие дети умирали вдвое чаще, чем их белые сверстники, а средняя продолжительность жизни афроамериканца в Гарлеме, по докладу ООН, составляла 46 лет, т. е. меньше, чем в Камбодже или Судане.

Это несоответствие некоторые объясняли расовой неполноценностью или «генетическим» недостатком. Но ясно, что для миллионов американцев, белых или чернокожих, сам факт воспитания в ужасной окружающей среде, независимо от их природных способностей, являлся непреодолимой помехой для развития.

Исследование Фонда Карнеги показало, что двух подростков с одинаковыми результатами тестов на интеллект (даже если принять во внимание сомнительную ценность подобных тестов для детей, воспитанных в разных обстоятельствах) ждало весьма различное будущее в зависимости от того, кем являлись их родители. Ребенок адвоката, даже если результаты тестирования его умственного развития одинаковы с аналогичными показателями ребенка швейцара, поступит в колледж с вероятностью в 4 раза большей, окончит его с 12-кратной вероятностью, а его шансы оказаться среди 10 % американцев с наибольшим доходом выше в 27 раз.

Чтобы изменить ситуацию и добиться хотя бы приблизительного равенства возможностей, потребовалось бы резкое перераспределение богатств, огромные ассигнования на создание рабочих мест, здравоохранение, образование и охрану окружающей среды.

Вместо этого Соединенные Штаты бросили свой народ на милость «свободного рынка», намеренно или ненамеренно забывая о катастрофических последствиях аналогичной политики, проводившейся в 20-х годах

XX столетия. «Рынок» не заботился об окружающей среде или об искусствах. Он оставил многих американцев без средств к существованию, в том числе без нормального жилья. При президенте Рейгане правительство снизило число субсидируемых жилищных единиц с 400 тыс. до 40 тыс.; при администрации Клинтона программа была полностью закрыта.

Несмотря на обещание создать «новое правительство», данное Клинтоном в день своей инаугурации в 1997 г., в годы его президентства не было предложено смелой программы, направленной на удовлетворение этих нужд. Например, хотя опросы общественного мнения на протяжении 80 — 90-х годов показывали, что американцы выступали за программу всеобщего бесплатного здравоохранения, которую осуществляло бы министерство финансов США, Клинтон не стал ее пропагандировать. Вместо этого он поручил своей жене Хиллари возглавить комиссию, выпустившую итоговый доклад объемом более 1000 страниц и крайне сложный для чтения, но не давший ответ на вопрос: как обеспечить каждого жителя страны медицинским обслуживанием без вмешательства страховых компаний, которые извлекали прибыли из этих услуг?

Кроме создания еще большего дефицита (а некоторые экономисты не считали, что его сокращение необходимо, когда не удовлетворяются основные потребности), имелось два возможных источника извлечения средств для смелой программы социальной реконструкции, но администрация Клинтона была не склонна воспользоваться ни одним из них.

Первым из этих источников является военный бюджет. Рэндолл Форсберг, эксперт по военным расходам, во время президентской кампании 1992 г. предположила, что «военный бюджет в 60 млрд долл., который может достигнуть этой цифры через несколько лет, поддержит демилитаризованную внешнюю политику США, соответствующую потребностям и возможностям мира после окончания холодной войны». Однако ассигнования на оборону постоянно увеличивались, даже после исчезновения предполагаемой мишени для наращиваемых вооружений, и к концу президентского срока Клинтона они составляли примерно 300 млрд долл. в год.