Народ Великого духа - [94]

И вот теперь воплощение Йайна Гойкоа предлагает мне, пожалуй, наилучший выход из всех возможных. Если не будет римлян и аквитанов, то никто не сможет осудить меня за чувства ко вчерашнему врагу.

– Да, Создатель… то есть отец Бонифаций, – сказала я, не поднимая головы, чтобы не ослепнуть от сияния adur, – я буду вместе с вами, ибо вижу, что нет иного пути из Мрака. Но ответь мне на один вопрос. Новые времена наступили только здесь или в нашем родном мире тоже?

– Там, – сказало воплощение Йайна Гойкоа, – они тоже наступят, ибо предчувствие перемен уже носится в воздухе. Только, с точки зрения обычных людей, это будет нескоро, и лишь для госпожи Истории девяносто лет – всего один миг. Но ты сейчас не там и никогда туда не вернешься, а потому тебе не следует печалиться по этому поводу.

А я и не печалилась. Первое решение, – согласиться на предложение Эцая, сделанное мне на месте разгромленного римского лагеря, – я приняла по велению долга, поскольку несла ответственность за оказавшихся здесь вместе со мной соплеменников и считала, что без моего согласия им грозят разброд и шатания. Второе решение, – обратиться в новую веру, проповедуемую воплощением Йайна Гойкоа, пришло по велению души, которая требовала, чтобы я изменила не только образ жизни (раз уж случились все эти события), но и образ своих мыслей. Отныне я верую в Великого Духа, Творца всего Сущего, Небесного Отца, единого Бога для людей всех рас и племен!

16 сентября 2-го года Миссии. Воскресенье. Полдень. Первый этаж, правая столовая Большого Дома.

Присутствуют:

Сергей Петрович Грубин, духовный лидер, вождь и учитель племени Огня;

Андрей Викторович Орлов – главный охотник и военный вождь племени Огня;

Антон Игоревич Юрчевский – главный геолог, металлург и директор кирпичного завода;

Марина Витальевна Храмова – председатель женсовета и главный фельдшер;

Отец Бонифаций – капеллан и вероучитель племени Огня;

Гай Юний Брут – бывший старший центурион римского отряда.

Это не был в полном смысле этого слова совет вождей в расширенном составе, иначе тогда на эту встречу пришлось бы также пригласить младших вождей: Валеру, Гуга, Ролана Базена, выдвинувшегося в лидеры французского клана, Виктора де Леграна, госпожу Гвендаллион и госпожу Сагари. И в то же время это не были пустые посиделки – по поводу распития бочонка пива, к примеру… Нет. Это был совет старших вождей (включая отца Бонифация), куда пригласили бывшего старшего центуриона Гая Юния Брута, поскольку вопрос шел как раз о римлянах. Казалось бы, с момента разгрома римского отряда прошло всего три недели, но уже можно было делать о них определенные выводы, тем более что в костюмах Адама (с подачи Марины Витальевны) бывшие легионеры щеголяли всего один день, а после этого стали выглядеть почти как цивилизованные люди.

Поведение бывших легионеров характеризовалось как приличное, конфликтов с прочими группами, составляющими племя Огня, они не допускали, а инциденты со стороны отдельных буйных личностей ликвидировали собственными силами. И все же вождей настораживало, что на настоящий момент римляне с их условной лояльностью составляют сорок процентов от общего населения поселения и почти девяносто – от общего количества всех взрослых мужчин. Конечно, волчицы и полуафриканки, вооруженные огнестрельным оружием и приученные к такой же, как у римлян, дисциплине, могут составить им серьезный противовес, но таких моментов, когда одну группу населения, пусть пока и не равноправную, требовалось бы уравновешивать другой вооруженной группой, желательно все-таки избегать. Сергей Петрович таких методик не одобрял, и остальные вожди придерживались той же позиции. Все-таки не полицейское государство.

Поэтому можно сказать, что эта встреча продолжала тему той беседы, которую два главных вождя имели на окровавленном поле сразу после капитуляции остатков римского отряда: «казнить нельзя помиловать», – но только на новом, расширенном уровне. В условиях, когда в любой момент «сверху» мог быть сброшен следующий джокер, процесс интеграции и, главное, лоялизации римлян следовало ускорить; но пока никто не представлял себе, как это можно сделать. Бывшие легионеры продолжали быть вещью в себе – скорее, подчиняющиеся по необходимости, чем искренне лояльные, – и чтобы прояснить эту ситуацию, на Совет и пригласили бывшего старшего центуриона Гая Юния Брута. Ведь теперь это не поверженный враг, которому победители будут диктовать условия капитуляции, а пусть и неравноправный, но все же партнер. Он по-прежнему передвигался на костылях, в сопровождении совсем молоденького коротко стриженного лопоухого паренька, имевшего такую субтильную внешность, что даже удивительно, как того вообще взяли в армию.

– Терций Силон, – говорил по этому поводу сам Гай Юний, – приписал себе два года, чтобы записаться в легионы. Тогда на войну в Галлии римских граждан гребли всех без разбора. Выбор-то у бедняги был не велик. Или встать под орла, или самому продать себя в рабство, либо же сдохнуть от голода на помойке. Если бы парень знал хотя бы грамоту и имел хорошо поставленный почерк, то мог бы рассчитывать на должность писца с перспективой выкупиться обратно лет через десять-пятнадцать уже состоятельным человеком… Но чего не было, того не было, вот и пришлось малышу Терцию учиться махать мечом; хотя, сказать честно, мечник из него как из дерьма дротик…