Народ о религии - [72]

До нас дошли сравнительно немногие антиклерикальные произведения восточнославянских народов этого времени. Однако и они дают основания предполагать, что антипоповские и антицерковные произведения были широко известны в быту народа. Не случайно в XVI веке митрополит Даниил бил тревогу о распространении среди русского населения антицерковных «богохульских» «смехотворных» устных произведений. По словам Даниила, москвичи уже не только слушают «сквернословцев и глумотворцев», но и сами повторяют их репертуар: «басиословиши, притчи смехотворные приводити».

В народных пословицах, поговорках, «скоморошинах», сказках остро высмеивалось ненавистное народу духовенство. Так, в русской сказке «Царь Иван Грозный и деревенский шибарша (лабза)[30]», возникшей, по-видимому, в XVI веке, повествуется о том, как однажды Иван Грозный встретился с деревенским вором — шибаршой, который не узнал царя. Они условились встретиться в одной церкви, где будет править заутреню архиерей. Архиерей, заметив царя с вором, начал стыдить царя. Иван Грозный просит шибаршу «насмешку отсмеять» над архиереем. Ночью шибарша надел архиерейское платье, взял мешок и начал стучать в дверь квартиры архиерея.

Архиерей спрашивает:

«— Кто-де тут есть?

— Я-де ангел божий; велено-де тебя на небо взять.

И архиерей говорил же:

— Разве-де я умолил?

И лабза говорил:

— Умолил-де, архиерей божий!»

Лабза садит архиерея в мешок. «И взнес его на колокольню Ивана Великого» и начал по лестнице его тянуть вниз.

— Крепись-де, архиерей божий, первое тебе мытарство, — сказал лабза. Далее несет его в мешке по лестнице вверх для второго мытарства. И когда после третьего мытарства архиерей упал наземь, тогда лабза сказал:

— На небе-де ты уж, архиерей божий! — После чего лабза повесил мешок, во котором сидел архиерей, на Спасские ворота и на мешке написал: «Деревенский шибарша». Возле ворот поставил дубину и сделал другую надпись на мешке: «Кто-де в эвти ворота поедет и на той суме надпись увидит да ежели трижды по суме не ударит, и тот будет проклят отныне и довеку».

Начали все бить той дубиной архиерея, ударил его и Иван Грозный, заявляя:

— Я-де не хочу в проклятии быть.

Архиерей узнал по голосу царя и давай проситься из «рая» на грешную землю. ¹

Безусловно, эта сказка за века своего бытования претерпела большие изменения, однако общее антицерковное, антиклерикальное ее направление вполне соответствует тем «бесовским сказкам», с которыми вели борьбу в XVI веке светские и духовные феодалы. О популярности этой сказки в XVI–XVIII веках говорит то, что на этот сюжет создан ряд русских и белорусских сказок о Петре I.

Антиклерикальные сатирические литературные произведения XVI века, близко стоящие к фольклору, также убедительно говорят о дальнейшем развитии этого творчества среди народа. Однако исторические, литературные, этнографические и фольклорные данные еще не позволяют говорить о наличии в это время активной народной антирелигиозной борьбы и народного антирелигиозного творчества. В это время можно говорить лишь о продолжавшемся двоеверии, о борьбе с официальной церковью, о нарастании глубоких противоречий между церковным учением и народным мировоззрением, отраженным в устном творчестве народа. Но, с другой стороны, эти же данные убеждают нас в том, что восточнославянские народы и в то время далеки были от христианской мистики, аскетизма, от христианской религиозности.

Антипоповское и антицерковное творчество народа этого времени было тем зародышем, из которого в новую эпоху русской истории начало постепенно развиваться антирелигиозное мировоззрение — народа и его антирелигиозное творчество.

* *

*

В XVII–XVIII веках в России происходят мощные антифеодальные выступления народных масс. Этот период истории восточнославянских народов явился важным этапом в развитии их классового и национального сознания.

С развитием массового антикрепостнического движения крестьян активизировали свою реакционную деятельность не только светские, но и церковные феодалы. Православная церковь, выполняя роль служанки царя и помещиков, всеми доступными ей средствами помогала в те тяжелые для трудящихся России, Украины и Белоруссии времена их закрепощению и порабощению, а государство, в свою очередь, всячески поддерживало церковь. Так, в собрании законов крепостнического русского государства, принятом в 1649 г. под названием «Соборное Уложение», была посвящена специальная глава охране материальных и правовых интересов духовенства и борьбе с «богохульниками» и «мятежниками».

Этот закон усилил борьбу с нараставшим безбожием, с острым сатирическим обличением «несправедливого и беспомощного» бога и ненавистного народу духовенства.

Несмотря на жестокие репрессии и гонения, народный сатирический смех над библейскими сказками о боге и черте, о святых и грешниках, о богослужении и богослужителях раздавался все громче и внушительней по мере роста классового сознания народа. В условиях разгоравшейся массовой антикрепостнической и национально-освободительной борьбы передовая часть народа начинала понимать, что виновником его бесправного, бедственного положения является не нечистая сила, а эксплуатация и угнетение, что, следовательно, выходом из этого тяжелого положения являются не заговор и молитва, а классовая борьба, восстания. Передовые труженики, идя в повстанческие отряды Болотникова, Разина, Пугачева, в сотни запорожского казачества, своими видавшими виды крестьянскими топорами и казацкими шашками замахивались не только на помещиков-крепостни- ков, но и на духовенство и самого господа бога. Именно в этом нужно искать общественно-исторические корни усиленно развивавшегося в XVII–XVIII веках народного безверия.