Народ, да! - [161]

Все молодые сталелитейщики с берегов полноводной Манонгела-Ривер выстроились в цепочку и по очереди стали поднимать трехсотпятидесятифунтовый кусок металла. Все справились отлично, кроме двух неудачников из Хомстеда. Что ж, им пришлось ретироваться и сесть за стол рядом с детьми.

Теперь все, кто мог продолжать состязание, взялись за пятисотфунтовую отливку. Они пыхтели, и потели, и поднатуживались, но только троим удалось поднять ее. То были Пит Пассик, Эли Становски и один парень из Джонстауна.

И вот Пит взялся за самый тяжелый кусок. Нет, поначалу ему не удалось даже оторвать его от земли. Но он поднатужился и одним рывком приподнял тяжелый брусок на полтора дюйма, то есть примерно на три пальца, и тут же уронил его.

Потом Эли Становски скинул рубаху, потер ладони сухой землей, чтобы они не скользили, и тоже взялся за брус. Но выше дюйма ему так и не удалось его поднять.

Тогда встал с места парень из Джонстауна. Сначала он произнес очень прочувствованную речь о том, что он намерен сделать с этим куском металла. Но ни на кого это не произвело впечатления, а Стив Местрович даже заскучал как-то. Да что там говорить, разве сталелитейные заводы в Джонстауне могли сравниться с заводами Питтсбурга? Стив мечтал, чтобы его дочка вышла замуж за человека, который работает там, где выплавляется больше стали!

Закончив речь, парень из Джонстауна взялся за стальную отливку. Лицо его налилось кровью. Жилы на шее вздулись. Пот градом катил с него. А стальной брус ни с места.

И тут грохнул смех железного человека.

Он затерялся где-то в толпе, и сначала никто не обращал на него внимания. Ну еще бы, все были заняты состязанием. Железный человек прямо-таки надрывался от смеха. Потом, ухмыляясь, подошел к трибуне, одной рукой подхватил беднягу из Джонстауна, а другой тяжелую отливку. И помахал ими у себя над головой.

Парень из Джонстауна завопил, словно мальчишка, которого вдруг ни с того ни с сего заставили мыть шею.

— Да угомонись ты! — рыкнул на него великан, и голос его прогремел громче сталелитейного цеха, когда тот на полном ходу. — Нельзя и пошутить…

И он осторожненько опустил молодца из Джонстауна на землю. А потом — раз! — и скрутил узлом все три отливки прямо на глазах у развеселившейся толпы.

Стив Местрович был на седьмом небе от счастья. Как он гордился, что нашелся-таки достойный жених для его дочки Мэри!

— Откуда ты взялся? Как звать тебя? — спросил он великана.

— Йо Мадьярок! — ответил детина, расплывшись в улыбке. На это раздался веселый смех. А дело в том, что собрались там всё больше венгры. Они-то хорошо знали, что означает «йо мадьярок» — мол, «мы из добрых венгров», вот мы кто.

— Йо Мадьярок, — повторил железный великан. — Я и работаю, как йо мадьярок, и ем, как йо мадьярок. Зови меня Йо Мадьярок. Знай наших!

Стив Местрович был счастлив и горд, однако он хотел, чтобы состязание проходило по всем правилам. И решил проверить, а правда ли Йо Мадьярок сталелитейщик, о чем и спросил его прямо.

Тогда Йо Мадьярок стянул с плеч рубаху и ударил себя в грудь могучим кулаком. Гул раздался от этого удара, словно тяжелым молотом стукнули по чугунному котлу. И все увидели стальные мышцы великана.

Сомнений не оставалось, Йо Мадьярок истинный сталелитейщик.

— Что ж, у тебя все права жениться на моей дочке, — сказал ему Стив. — Разумеется, если она сама не против. Ты выиграл состязание по всем правилам!

Но Йо Мадьярок сконфуженно улыбнулся и сказал:

— Спору нет, краше вашей Мэри нет девушки на свете! Если б только у меня было время, чтоб жениться, лучшей невесты мне бы не сыскать. Да вот беда, ведь женатый человек, хочешь не хочешь, должен хоть изредка сидеть дома, а я не могу себе этого позволить. Никак не могу! Мне положено работать. Работать больше всех! А потом, сдается мне, вашей дочке больше хочется выйти за Пита Пассика.

И это была сущая правда. Так что вечером устроили богатый пир по случаю свадьбы Мэри Местрович и Пита Пассика. Всё честь честью.

Прямо со свадьбы Йо Мадьярок отправился в город и нашел пансион миссис Хорки.

— Говорят, вы лучше всех в Питтсбурге готовите тушеную капусту, — сказал он ей. — Так вот, мне надо пять порций тушеной капусты в день, а о постели можете не беспокоиться.

— Где же тогда вы собираетесь спать? — полюбопытствовала миссис Хорки.

— Я не сплю, — объяснил ей Йо Мадьярок. — Я только работаю и ем. Ем и работаю.

Миссис Хорки приготовила для него пять порций тушеной капусты, а потом показала ворота сталелитейного завода. Он был расположен как раз напротив ее дома, только через дорогу перейти.

Хозяин поставил Йо Мадьярока к печи № 7. Эта печь, как, собственно, и все остальные, переплавляла металлолом и чугунные чушки на крепкую сталь. С добавлением известняка, разумеется. Как правило, чтобы заложить тяжелую шихту, то есть всю эту железную кашу, в печь, рабочие пользовались специальными вагонетками с откидывающимся кузовом. Но Йо Мадьяроку они не понадобились.

Он хватал большущие охапки железных обломков и чугунных чушек, потом пригоршни известняка и сам загружал ими раскаленную печь. А пока в печи с гулом и ревом полыхал огонь, он голыми руками равномерно помешивал кипящий металл, чтобы сталь сварилась как надо.