Наркоза не будет! - [19]

— Бегу! — сказал Федька и, поправив на голове черный шерстяной колпак, последовал в указанном направлении.

Когда он вернулся с мерзавчиком, подле злосчастного трупа уже толпились вездесущие журналюги с видеокамерой и серые фигуры с погонами. Покойник, расстегнутый и опустошенный, бледнел на распахнутой одежде. Никаких следов насилия, кроме истерзанных иглами вен, на тщедушном теле не наблюдалось. Один из ментов уже держал в пакетике выдернутый из руки несчастного шприц со сгустком крови.

— Это все. Денег при нем нет. Да откуда у него? Передоз… Или героин левый был, — небрежно прокомментировал он находку, подойдя к дюжему детине с румяным не по-питерски лицом.

Начальник осмотрел вещественное доказательство, покосился на коммерсанта, покрывшегося испариной, и басовито притормозил:

— Ты не спеши с выводами-то! Я вот сейчас показания снимать буду! У свидетелей…

Детина басовито хохотнул, зыркнув вокруг.

Коммерсант поморщился.

Детина огляделся и, заметив грузчиков, поманил их пальцем.

— Будете понятыми! — объявил он громогласно и хлопнул коммерсанта по плечу. — Пошли в кабинет! Писать будешь!

Грузчики покорно поплелись следом, на ходу открывая четвертушку.

При помощи пары санитаров труп перекочевал в труповозку.

Зеваки медленно начали расходиться по своим делам.

ОБЩАГА

Рита была здесь три года назад и только один раз, но все-таки нашла этот старый четырехэтажный дом с высокими этажами и сразу за ним парк, а дальше, за стильным зданием порта, мачты гигантского парусника у причала. Вахтерша в общаге была прежняя. Подозрительная клюка, окруженная стаей кошек. Наверняка, бывшая КГБэшница. Мимо такой даже с гипнозом не пройдешь.

Ничего не поделаешь, придется оставить документы.

Протянув старухе паспорт, Рита направилась к лестнице. Этажи гудели нервозной бытовой жизнью: крики, хлопанье дверей, звук шагов, музыка, запахи с общих кухонь. Плохо быть непризнанным гением. Непризнанным хотя бы самим собой. Мало кто из студентов этого заведения был на все сто уверен в своей талантливости. В большинстве из них жила лишь надежда, что со временем у них расковыряется или вырастет что-то похожее на одаренность. В большинстве своем эти люди были невротики, не уверенные в своей нужности миру, или истерики, неспособные надолго сосредоточиться на чем-то серьезном. Все они, с точки зрения Риты, которая три года назад, только поступила на психфак, были больными, достойными сочувствия людьми. Но работа испортила Риту — теперь ей было параллельно.

Найдя знакомую дверь, она остановилась отдышаться.

Та же песочная краска с облупинками и царапинами. Та же табличка, снятая со столба «Не влезай, убьет!» с черепом и костями. Постучала.

— Да… Открыто!

Быстрые шаги в шлепанцах. Губы Риты непроизвольно шевельнулись в улыбке. И она почувствовала, что становится младше. Вся крутость, натренированная в Конторе, куда-то улетучилась, и Рита начала раскисать.

Дверь открылась.

— О! Привет! Каким ветром? — Роня смущенно улыбнулся.

Он всегда так делал, когда чувства распирали его. По-прежнему, как и в школе, растяпа. Обвисший свитер на дохлых плечах, за линзами очков блестящие черные глазки. Писатель! Мазафака!

— Какое счастье, Роняя! — выдохнула Рита и кинулась на шею бывшему однокласнику. — Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье! Счастье, что ты — здесь!

Она вдруг почувствовала, что внутри все дрожит, а ноги подкашиваются от усталости. Срочно надо сесть.

— Похоже, будто за тобой гнались. Проходи, — пробормотал одноклассник и вопросительно заглянул гостье в глаза. — Наверно у тебя что-то случилось.

Он отступил, пропуская гостью в комнату. Рита направилась прямиком к кровати и с ходу упала на нее. Кровать мягко скрипнула.

Роня, пряча рукой стеснительную ухмылку, устроился рядом на гнутом столовском стульчике.

Минуту оставшись в неподвижности, Рита переспросила:

— Ты что-то сказал?

— Я спросил, — поправил Роня. — У тебя неприятности?

Стоит ли говорить? Нет, надо сначала самой хоть как-то разобраться. Рита стрельнула взглядом по потолку и сказала первое, что пришло в голову:

— У меня украли… вещи… На само деле я просто… Нет, я собиралась к тебе зайти и так… приехала буквально на днях. Я как раз собиралась, но вот у меня все украли. Все!

Она схватилась пальцами за виски, как бы морщась от головной боли, и жалобно попросила:

— Я тебе все-все расскажу чуть-чуть попозже. Я так рада, что ты здесь… Ты не представляешь!

— Понятно, — сказал Роня, усмехаясь. — Давай, что ли чайку. У меня больше ничего нет. Вот кильки еще. — он показал на открытую банку.

Наверное, собирался пообедать.

Бывший одноклассник побежал на кухню, и у Риты появилась возможность осмотреться.

Так вот оно какое — жилище бедного студента художественного факультета! Надо же! Роня на художественном факультете! Почему не на сценарном, если он уже книгу написал, а рисовать так и не научился?

Книги, книги, книги. Полки, макеты, телевизор (наверное, прокатный; скинулись с соседом). Картина. Холст, масло.

Неплохая, но наверное не Ронина. Точно не Ронина. Рита присмотрелась к подписи — некто «Е. Кош.»

Холст изображал пустынный морской пляж с необычной точки зрения — будто стоишь на пляже и смотришь себе под ноги: следы чаек, веточки плавника, раковинки, полузанесенная осока, камешки, стеклянные шарики, обломок велосипеда, ключ, шприц, монетка, горлышко бутылки, обломок фарфоровой куклы. Казалось бы, простое перечисление, но на Риту оно подействовало неожиданно сильно. Первый раз в жизни она подумала, что ее могут реально убить. И хуже всего, что она об этом знает.