Наркоза не будет! - [10]

— Да… — резко перебил его Альбинос.

— Сейчас принесу.

Лохматый вышел в соседнюю комнату и вернулся с тяжелым свертком.

— Вот! — сказал он и поставил сверток на стол.

Альбинос сорвал крафт, небрежно обронив куски на пол, и в руках его оказалась бронзовая статуя египетского бога Нубиса, высотой сантиметров сорок.

— Хорошо, — сказал Альбинос и вытащил из кармана плотную пачку зеленых. — Держи.

Лохматый поймал деньги на лету и принялся пересчитывать. В глубине глаз мелькнуло сытое удовлетворение, кожа на щеках порозовела. Он торопливо запихнул пачку в карман джинсов и начал собирать с пола обрывки крафта.

Альбинос все еще разглядывал приобретение.

Когда Лохматый выпрямился, его бледное пергаментное лицо было покрыто потом.

— Не подвезете ли Вы меня? — нерешительно попросил он.

Альбинос бросил на тощего продавца антиквариата жесткий взгляд и, ни слова не говоря, вытащил из кармана плотный черный пакет. Он осторожно засунул туда фигуру бога и, достав мобилу, позвонил.

— Она у меня, — коротко сказал он в трубку. — Хорошо.

Лохматый начал торопливо одеваться.

— Так Вы не подвезете меня? — снова заискивающе спросил он.

Альбинос отрицательно качнул головой и направился к выходу, справедливо полагая, что дал парню достаточно денег, чтобы тот мог взять тачку, если ему куда-то надо.

Лохматый, продолжая на ходу застегивать пуговицы, побежал за ним.

Внезапно Альбинос остановился. Его посетила одна идея.

— Хотя, впрочем… Полчаса у меня еще есть… Пойдем.

Они вышли.

Хлопья снега все сильнее клубились в свете качающегося фонаря. Лохматый нервно подергивался.

— Куда тебе? — спросил его Альбинос, когда они сели в машину.

— На Невский или просто поближе туда. К Пассажу. Хочу герыча прикупить.

— О`кей, — кивнул Альбинос и завел мотор.

Он презирал людей, которые готовы были преступить закон ради порции дури. Вот власть — это другое дело. Власть — это чистый продукт. Она возвышает, она поднимает человека из дерьма, из зловония нищеты и зависимостей. Зависимости от денег, от девок, от ментов на дорогах, от сраных законодателей, от погоды, от времени суток. Только власть освобождает. Дурная карма — это отсутствие власти.

Альбинос вожделел. Он был уверен, что у него получится. Только надо переступить собственную трусость. Тот, кто боится, никогда не сможет воспользоваться властью Нубиса.

БМВ несся сквозь тихую белую пургу. Начало подмораживать, но шипованные колеса вели себя уверенно. Лохи и чайники попрятались, предпочитая поберечь машины, и улицы были почти пусты. Только угловатые трамваи, светясь китайскими фонариками, пробирались сквозь снежную кутерьму.

Собакоголовая статуя покоилась на заднем сидении.

Лохматый, тупо покачиваясь, глазел по сторонам. Притормозив у светофора, Альбинос поправил зеркало заднего обзора.

Тощий всклокоченный пассажир БМВ нервно оглянулся и, испуганно вытаращив глаза, тряханул головой.

— Чего ты? — спросил, Альбинос, заметив, как спутника передернуло.

— Да… — тот неопределенно махнул рукой. — Глючит… Хотя знаете. Как только я эту дрянь принес домой, мой кот куда-то свинтил…

Альбинос мрачно пошутил:

— Это не простая статуя. Это проводник… Он провожает людей на тот свет… — Его прикололо, как Лохматый побелел и заерзал. — Хорошо, что ты мне его продал, — добавил Альбинос и ухмыльнулся.

Он понял, чего испугался Лохматый, и с удовлетворением посмотрел на свои красноватые глаза в зеркало.

— Измена. Наверно, надо двинуться, — успокаивал себя тощий любитель герыча.

— Точно измена! — улыбнулся Альбинос.

Наверное, Лохматый что-то заподозрил, потому что начал вертеть головой и зыркать глазами.

У ЧЕРТА НА РОГАХ

— А теперь куда? — поинтересовалась Рита скорее из праздного любопытства. Ей-то как раз не было никакой разницы, куда ехать. Даже просто ехать — это было уже развлечение. Анечка задумчиво ковыряла в носу. Лера отстукивала ритм по рулевому колесу. Пятикаратник на ее пальце нагло поблескивал в свете фонарей и витрин.

— Да. Есть одно славное местечко. — Анечка потянулась. — Тебе понравится. Там так славно. Короче, это сюрприз.

И снова все замолкли, погрузившись в сумеречную заторможенность.

Ехали долго.

Молча.

Рита разглядывала незнакомые улицы, вывески, тусклые фигуры питерских прохожих. Город постепенно серел, становясь все более современным. Показалась сталинская застройка, потом шоссе, окруженное промышленными конструкциями. Трубы, бесконечные бетонные заборы. Рита подумала, что это уже другой город, но оказалось, что это все еще Питер. На этот раз они ехали куда-то на северо-запад. В сторону Финляндии.

Впереди неторопливо, даже демонстративно лениво дорогу пересекала черная кошка.

— Черт! — нарушила тишину Лера. — Эта дрянь испортит нам всю обедню!

Она выжала педаль до отказа. Стрелка спидометра уперлась в правый край. Анечка подняла голову от газеты.

— Зачем ты? Ты задавишь кошеньку! Пусть она пройдет… — жалостливо вздохнула она.

— Да, правда… — Мишенька прикоснулся в Лериной руке. — Она такая пушистая.

Кошка неумолимо приближалась.

— Дрянь! Черная кошка — это дрянь! Я ее убью! — зло сказала Лера и подалась вперед.

Рита резко привстала с сидения и молча дернула руль. Машина метнулась, но было уже поздно — кошка скрылась прямо под левой стороной капота.