Наркоманы красоты - [10]
«Так», — сказал Кёрм Деллант резко. «Я больше не могу болтать. Прилив почти полный, поэтому, вы должны уйти».
Я поднялся. «Удачи», — сказал я довольно неуверенно.
Он любезно кивнул, но всё его внимание было направлено на пляж и перламутровую зыбь Опалового Ока.
Я пошёл прочь, назад к тропинке в Крондиэм. Когда я проходил мимо последней святыни, посвящённой лунному жуку, я повиновался импульсу и вошёл внутрь.
Это была самая заброшенная из святынь, которая собрала внушительную гору мусора. Я стоял в передней части святыни и пытался представить, каково это, ожидать здесь существо, которое заберёт мою жизнь.
Я взглянул на Око и увидел, как чужеродная голова сильфиды прорвала поверхность.
В каком-то шокированном очаровании я смотрел, как оно выбралось на пляж, существо немного похожее на тюленя-рептилию. Его кожа была жёсткой и белой, и сверкала мириадами крохотных чешуек. У него было два огромных фиолетовых глаза и свисающий зоб. Мясистый спинной плавник начинался примерно по середине его сумкообразного тела, и разветвлялся в точке, где к телу присоединялись его задние придатки. Костистые грудные плавники подталкивали его по гальке ко мне, шлёпающей походкой, которая была неожиданно быстрой.
Ко мне? Не знаю, о чём я думал, когда остановился в святыне. Знало ли как-то это существо, что я был всего лишь зрителем, довольствовавшимся наблюдением с безопасного расстояния? Я глянул на другие святыни и увидел сердитые лица, повёрнутые ко мне.
Я бросился бежать вверх по пляжу так быстро, как только могли нести меня ноги. Когда я обернулся, чтобы взглянуть в последний раз, сильфида направлялась к святыне, которую занимал Кёрм Деллант.
Я почувствовал странную радость, что механик получил то, чего хотел, хотя я не мог понять, как он может делать то, что делает.
Согласно путеводителям, следующую ночь он проведёт со своей сильфидой и утром она пойдёт с ним в город на своих новых ногах.
Когда я вернулся в вестибюль Скелпина, женщина-портье показала что-то и позвала меня. «Сэр? Для вас сообщение».
Она передала мне пластину. «От кого это?» — удивлённо спросил я. Кто знал, что я в Крондиэме?
Она пожала плечами. «Посыльный оставил, сэр, без объяснений».
Я отправился к себе, в задумчивости, но, когда добрался до номера, я не стал сразу же воспроизводить пластину. Я лёг на кровать, думая об ищущих на пляже. Был ли весь этот феномен всего лишь поворотом в том стремлении к смерти, которое некоторые люди всегда носили в своих сердцах? Это казалось каким-то уже слишком лёгким объяснением.
Через некоторое время я установил мольберт.
Я подумал о том, что видел на пляже. Попытался сделать быстрый набросок святынь с их нетерпеливыми обитателями, сидящими на корточках подальше от света, так похожими на притаившихся хищников. Я заставил их глаза засверкать, а зубы — заблестеть, и нарисовал эту сцену словно день был такой хмурый, что все краски утекли из мира, оставив только серый, чёрный и холодный коричневый.
Результат мне особо не понравился, но я внёс его в память для переработки в будущем.
Я попробовал вид приливного обелиска, склонившись, по-началу, до совершенно буквального изображения. Но пока я работал, поверхность Ока приобрела неестественные изгиб и упругость, будто это была грудь громадной женщины, а обелиск, с его кольцом кроваво-красных морских уточек, показался чёрным шипом, воткнутым в эту совершенную кожу.
Я сбросил изображение, немного шокированный тем, что поднялось со дна моего разума.
В итоге, я попробовал изобразить сильфиду, как она выталкивает себя из моря, но получилось ещё менее удовлетворительно. Я никак не мог заставить сильфиду выглядеть как что-то большее, нежели чем уродливое инопланетное животное. Поэтому, я превратил сильфиду в мелкий элемент композиции, заключённый в рамку из рук мужчины, вытянутых в мольбе. Это изображение я тоже сохранил для дальнейшей работы, однако я полностью исчерпал творческий порыв и отложил мольберт.
Я включил холоконтур и вначале хотел воспроизвести полученное сообщение, однако потом я пробежался по меню, пока не дошёл до записи с названием ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ. Я запустил её и откинулся на переднюю спинку кровати.
По контору пробежала случайная серия красок, затем он прояснился и показал лицо и верхнюю часть туловища полевого ксенобиолога по имени Крэндл. У него были совиные глаза и жидкая бородка. На нём был выцветший рабочий полукомбинезон, а на носу — толстый слой зелёной мази от солнца. Он уверенно вещал из кокпита бронированного скифа. «У нас ещё нет каких-либо достаточно подтверждённых гипотез, чтобы объяснить… а… специфику взаимодействий между людьми мужского пола и так называемыми „сильфидами“. Ситуация до крайности сложна, и становиться ещё сложнее от того факта, что ни один из вовлечённых людей никогда ещё не желал представить на научное исследование течение своих личных взаимоотношений.
Однако, можно предположить… Сильфиды могут оказаться исключительным примером паразитического миметического
