Наркокурьер Лариосик - [2]

— Павлик! — на этот раз сердито крикнула мама. — Ну сколько раз я должна тебя звать?

Павлик тяжело вздохнул, пересадил коровку на край гамака и попятился задом в сторону террасы, в последней надежде на участие в божьем запуске в неизвестность теплого майского вечера…

— Два!..

Двор школы жужжал, как пчелиный улей. Переполненные чувствами мамаши и бабушки, сопровождавшие своих редкозубых и слегка испуганных отпрысков до волнующего момента передачи их вместе с букетами осенних цветов в руки строгих, но справедливых руководительниц первых А, Б и В классов, заполнили все пространство перед входными дверями. Павлик беспрестанно вертел головой по сторонам, стараясь прибиться по назначению. Он пытался угадать, какая из этих разных, но чем-то очень похожих друг на друга теток, будет зваться Полиной Альфредовной. Оказалось, что та, крайняя, пожилая, в белом жабо, надетом под строгий пиджак, и с туго стянутым на затылке комком волос, она и будет. Директор школы, старый еврей Семен Ефимович Хозе, произнес чувствительное напутствие будущим ученикам. Из его уст оно звучало, словно музыка, сыгранная учителем не менее пятидесяти раз за время его многолетнего школьного долготерпения. В мудрых глазах его светилась радость. Она, конечно, подвыцвела с годами, но все еще продолжала оставаться искренней. Отчасти старый директор напоминал подслеповатого старика — ветерана войны, который из года в год исполнял на разбитом аккордеоне одну и ту же мелодию, не особенно уже улавливая, насколько извлекаемые им звуки соответствуют перемещению по клавишам сухих, с артрозными шишками пальцев. Просто в этом здании красно-бурого кирпича прошла вся его жизнь. Ту, поначалу малолетнюю и босоногую, затем школьную, позже перешедшую в студенческую, часть этой жизни он никогда не вспоминал, да и не мог уже вспомнить. Последние несколько десятков лет смысл его жизни укладывался в каждодневный промежуток между семью утра, когда он, слегка прихрамывая и опираясь на палку с собачкой на рукояти, входил в свой директорский кабинет, и вечерними часами, когда он, покидая свою святыню, самолично делал два привычных оборота ключом. Шли годы, но он не хотел и не умел жить иначе. И все, включая его детей и внуков, его многочисленных учеников, ставших уже бабушками и дедушками, и их детей, которые тоже давно стали родителями, знали, что старый Семен Ефимович умрет на работе, то есть, в этой самой школе. Так оно через пару лет и случилось. Старик умер прямо на заседании педсовета. Неизвестным для всех образом директором после него стал школьный военрук…

Митинг подходил к концу. Родители потихоньку стали рассасываться. Первоклашек собрали в колонны и начали по очереди заводить в храм из красного кирпича. Рядом ржали прыщавые старшеклассники, рассказывая друг другу что-то похабное. Жеманничали старшеклассницы, незаметно отмечая про себя изменения, произошедшие с их одноклассниками за период летнего расставания. Павлик поднялся по ступенькам и вместе с другими первоклашками бросил последний взгляд на асфальт школьного двора, туда, где все еще стояли его мама и дедушка Роман. Они в последний раз помахали ему рукой и повернули в сторону дома. Внезапно ему сильно захотелось покакать. В растерянности он повернулся к дверям в поисках туалета и чуть не столкнулся со странным дяденькой. Его раскосые глаза смотрели на мальчика внимательно и не мигая. Желтокожее лицо оставалось неподвижным. Павлик вновь обернулся. Мамы с дедушкой уже не было.

— Осторожней, Павлик, — промолвил он, не отрывая от ребенка глаз.

Два фиолетовых огонька внезапно зажглись и моментально потухли где-то там, в самой глубине этих узких глаз. Он странно подмигнул мальчику, продолжая внимательно пронизывать его взглядом, но не улыбнулся при этом.

— Мне надо… — начал было Павлик.

— А ну, марш в колонну! И найди себе пару… — строго приказал узкоглазый учитель.

Павлик так испугался, что тут же забыл чего хотел…

Дяденька этот был школьный военрук, подполковник в отставке, Федор Ефремович Пак…

…Первый в их жизни урок был ознакомительный. Учительница произнесла со сдержанной гордостью:

— Ребята! Меня зовут Полина Альфредовна. Я ваша классная руководительница и я буду вас учить четыре года. За это время вы узнаете много интересного, научитесь читать и писать, считать и рисовать, а главное — вы научитесь любить нашу Родину, — она по-доброму улыбнулась. — Кстати, кто из вас знает, как называется страна, в которой мы живем? Чтобы ответить, нужно поднять руку, вот так…

Девочка на первой парте подняла руку и жалобно произнесла:

— А я хочу покакать. Мама сказала, что вы все знаете…

Все засмеялись, а Павлик, в одиночестве сидевший на последней парте, заплакал…

— Три!..

Было как-то сразу заметно, что мама, такая невозмутимо-спокойная обычно, к ужину начала странно нервничать.

— Что… что ты сказал, Павлуша? — переспросила она сына, ученика четвертого класса, в ответ на его простой вопрос о том, где его красный карандаш. Казалось, она смотрела прямо на Павлика, но он заметил, что глаза ее, начинавшие уже со временем потихоньку притягивать к себе мелкие еще, но уже вполне устойчивые морщинки, в основном со стороны висков, смотрели как бы сквозь него, не задерживаясь на случайной преграде, даже в виде собственного сына.