Нарко. Коготь ягуара - [3]

Монтойя был высоким и широкоплечим, с курчавыми темными волосами и выпяченным подбородком. Его мундир цвета хаки был измят, словно Монтойя спал в нем. У него была непринужденная улыбка и сонный взгляд, заставившие Агилара сперва предположить, что тот под кайфом. Но речь сержанта была четкой, а разум – острым.

– Добро пожаловать в Колумбийскую государственную полицию, Хосе, – провозгласил он. – Уверен, тебя ждет удачная карьера.

– Для меня честь познакомиться с вами, сеньор. Мне очень повезло стать вашим напарником. В академии только о вас и говорят.

– Нельзя верить всему, что слышишь, – хмыкнул Монтойя.

– В смысле только хорошее, – сконфузился Агилар. – Тот раз, когда вы остановили налет в «Банко национале». Или когда сорвали похищение сеньора Герреро. И…

Монтойя остановил его поднятой ладонью.

– Все это я делал не один. Вот увидишь, полицейская работа – командная. Мы прикрываем спины друг другу. Никто из нас не герой.

– Или вы все.

– Не «вы», Хосе. «Мы». Теперь ты – один из нас.

Агилар так преисполнился гордостью, что чуть не лопнул, как прежде этим утром, когда надел новехонький, с иголочки, мундир. В кобуре на его бедре покоился пистолет «Беретта 92FS», а в правом переднем кармане – неизменный карманный нож, и он был готов ко всему.

– С чего начнем? – спросил Агилар, чтобы вернуть себя на землю.

Монтойя указал подбородком на полноприводный внедорожник «Ниссан Патрол» – прямоугольный короб на колесах, нуждавшийся в мойке и выглядевший так, словно в него въезжали не реже раза в месяц в течение целого года, а то и поболе. Зато у него были световая балка на крыше, надпись «POLICÍA» по верху ветрового стекла и зеленая полоса вдоль борта, и для Агилара это был красивейший автомобиль на свете. А когда он оглянулся на Монтойю, сержант протягивал ему ключи.

– Вы хотите, чтобы я… – начал было Агилар.

Но Монтойя, резко сжав ключи в кулаке, отрубил:

– Я поведу, – и направился к полноприводнику. Агилар следовал за ним по пятам, напоминая себе, что надо все подмечать, учиться, а прежде всего не забывать дышать.

Потребовалось не так уж много времени, чтобы его упования разбились вдребезги.

Монтойя колесил по Медельину, а потом от Бельо, через comunas[5] 12 де Октубре, Кастилья, через реку в Аранхуэс, Ла Канделария, Эль Побладо, в гору в Энвигадо, затем обратно через Гуайябаль, Белен, Лаурелес Эстадио и Робледо. По пути он неустанно балаболил, указывая, где произошли знаменитые преступления, а время от времени и где их предотвратили. Показывал Агилару, как высматривать вероятных преступников – sicarios[6], в которых узнавал наемников медельинского царька Пабло Эскобара; стены, испещренные пулевыми выбоинами. И почти беспрестанно Монтойя дымил сигаретой «Пьельроха»[7]. Луиза говорила, что от пребывания на протяжении всего рабочего дня в прокуренном ресторане возненавидела эту вонь, так что Агилар бросил курить, но с первого взгляда узнал индейца на пачке и маленькую его копию на самой сигарете и гадал, сколько времени уйдет на то, чтобы табачный перегар выветрился из его мундира и волос.

Свое турне старший офицер пересыпал жалобами. Жалованье слишком низкое, особенно для человека, удостоенного стольких наград, как он. Старшие офицеры либо коррумпированы, либо идиоты, либо и то, и другое разом, работать на улицах им ума не хватит, и потому отсиживаются в безопасности за своими столами в полицейском управлении. Некоторые из его величайших достижений – а их немало, твердил Монтойя – даже не признаны начальством.

Время от времени он останавливался возле какого-нибудь заведения и, велев Агилару ждать, заходил внутрь. Надолго он там не задерживался. А когда вышел из третьего, из кармана его брюк торчал белый конверт.

– Что вы там делаете? – поинтересовался Агилар. Ему казалось, что он знает ответ, но хотел услышать его из уст Монтойи.

– Просто наведываюсь к владельцам разных заведений, – сказал Монтойя. – Связи с общественностью. Им хочется знать, что полиция обеспечивает их безопасность.

– А что же тогда в конверте?

– Не твое дело.

Заступая на дежурство, Агилар рассчитывал, что поездка с героем вдохновит его, но к исходу пятого или шестого часа беспрестанного нытья напарника пал духом. Если даже Альберто Монтойя сетует на свою профессию, где уж уповать на счастье ему? Может, он сделал ошибку? Надо было пойти в армию или стать учителем. Или перенять у отца ремесло починки обуви…

И когда Монтойя упомянул о своей жалкой зарплате в очередной раз, Агилар, уже доведенный до предела конвертом, больше не мог таить свои подозрения.

– Чего ж вы остаетесь, коли так ее ненавидите?

– Не за жалованье, – одарил его Монтойя циничной ухмылкой. – А за выгоды.

– Что вы имеете в виду?

Какое-то время напарник отмалчивался, словно обдумывая ответ. А потом пожал плечами и подтвердил догадку Агилара.

– Да все равно скоро узнаешь. Некоторые люди щедро раскошеливаются за любезности, которые им может оказать полицейский. Особенно сержант. Но даже патрульный-новобранец может неплохо разжиться.

– Какие люди?.. Вот что это за конверты, правда? – Еще не договорив, Агилар сообразил, что не следовало задавать этот вопрос. – Не парьтесь, я не хочу знать.