Нариманов - [31]
Ну, сегодня это уже несущественно. Поскольку его высокопревосходительство Петр Аркадьевич Столыпин изволили назначить Нариманову взамен дальней сибирской ссылки всего ничего — водворение в Астрахань. Можно только поблагодарить судьбу, что не приказано взыскать за неудачный исход следствия.
— Надлежащими властями вам определена высылка… Никаких отсрочек… По прибытии явитесь к господину астраханскому полицеймейстеру. Получите дальнейшие распоряжения. Засим прощайте… Новая встреча не в ваших интересах, доктор!
— Благодарствую, господин ротмистр!
Еще пустяковая формальность:
«Господину Астраханскому полицеймейстеру.
Сообщаю Вашему Высокоблагородию, что административному ссыльному Нариман-беку Нариманову вместе с сим выдано проходное свидетельство на следование со всей семьей в г. Астрахань. О прибытии его прошу уведомить.
30 сентября 1909 г. № 7269.
За начальника отделения (подпись)».
Со всей семьей. Он до сих пор не женат. Родителей давно нет в живых. А семья многочисленная, дружная, шумная. Четверо сирот старшего брата Салмана, того, кто в первую студенческую весну Нариманова приезжал навестить его в Одессе, заботливо прихватив с собой тайные листки, воззвания, карикатуры. Салман скоропостижно скончался в типографии у наборных касс. Уже после его смерти родилась девочка Ханум. Через несколько недель не стало и вдовы Салмана Салтанет. Все заботы о сиротах легли на плечи дяди Наримана. На его попечении и дочь овдовевшей сестры Сакине — Тура, и сын потерявшей мужа сестры Марзии — Гасым. Всех надо обласкать, накормить, одеть. Старших отдать учиться…
Из Тифлиса привычно поездом в Баку. Регистрация в полиции: «Прибыл… Выбыл…» Со всей семьей по проходному свидетельству…
На пристани общества «Кавказ и Меркурий», в следующие дни на пароходе попутчики не перестают удивляться. «Мужчина с такими малыми детьми зиме навстречу… Горемычному невдомек, наверное, что Астрахань не ровня Баку, или там Тифлису, октябрь месяц в оба глаза на зиму глядит. Ветры по многу дней насквозь пронизывают…»
Отвечать приходится словами-пустышками, шутками, а то виниться в небольшом знании жизни. В случайном разговоре правды не выложишь, мол, не житейские неурядицы гонят — высший государственный интерес! Очень уж будоражит «не только персидско-, но и русско-подданных» его голос. Самобытный, непреклонный, вселяющий веру.
Каким-то своим путем астраханская газета «Бурхани таракки» узнает, что с ближайшим пароходом из Баку, отнюдь не по доброй воле, приезжает Нариман Нариманов. Тут же пишется, ставится в задержанный выходом номер от 11 октября статья «Доктор Нариман-бек». Краткое жизнеописание и приглашение «чувствовать себя на новом месте не ссыльным, а самым желанным и дорогим человеком. Никогда не утруждайте себя мыслями о том, что Вы являетесь заключенным и одиноким… В глазах своего народа Вы подобны драгоценному камню, а драгоценный камень не теряет свою ценность, куда бы он ни попал».
Губернатор немедля накладывает на редакцию необычно высокий денежный штраф. До уплаты газета не смеет выходить. Своих денег у редактора нет, приходится пустить шапку по кругу среди друзей-подписчиков. Когда все счастливо улаживается, в возобновленном издании на видном месте помещено нечто вроде открытого письма властям. Произошла ошибка. Газета «не преследовала намерения восхвалять административно-ссыльного доктора Н. Нариманова. Писала всего лишь то, что есть на самом деле…». Чтобы никаких сомнений впредь не возникало, заключительные слова: «Да здравствуют такие сыны трудового народа! Долой тех, кто роет яму общественным деятелям народа!»
Сам Нариманов, предельно измотанный в Метехи, в дороге, с малыми ребятишками на руках, — в неотложных житейских хлопотах. В поисках пристанища.
На «косе», где бьется пульс астраханской жизни, на бойких торговых улицах Никольской и Екатерининской, что вытянулись на полверсты, снять квартиру незатруднительно, водились бы деньги. В том — загвоздка. Считанные гроши, какими он располагал в Тифлисе, на исходе, одалживаться не в его натуре. Значит, сюда, в центр, прядется являться лишь в указанные числа на регистрацию в полицейское управление, а селиться где-то подальше. У лесных пристаней или у Киргизской ярмарки — в начале зимы туда на верблюдах съезжаются киргизы, калмыки, ногайцы, пригоняют скот на продажу, закупают муку, чай, соль, мануфактуру.
За кремлем, за Успенским собором мощеных улиц вовсе нет. Грязь по колено, кучи камней, бог весть откуда взявшихся. Отвратительный запах нечистот. На сей деликатный предмет «Путеводитель-справочник. Астрахань в кармане» за нынешний 1909 год: «Почва пронизана в низменной части отбросами, ассенизация самая упрощенная (вывозная система), беспощадно заражающая воздух всего города».
Из доступного наилучшими кажутся комнаты в деревянном доме наследницы фотографа Климашевского — Софьи Ивановны на Старо-Кузнечной улице, по более выразительному определению горожан «на канаве у набережной». Вокруг неразбериха переулков, тупиков, плотно заселенных неимущим многодетным людом. В большинстве татарами, калмыками, киргизами. При самом пылком воображении нельзя представить, что эти семьи могут потратиться на вольнопрактикующего врача, фельдшера. В лучшем случае наскребут молле, чтобы в разгар очередной эпидемии наделил полоской бумаги с «исцеляющей» молитвой.
Легендарный Камо (Семен Аршакович Тер-Петросян) начал свою революционную деятельность с распространения нелегальной литературы в Тифлисе в 1901 году. А вскоре он уже обучал рабочие дружины, дрался с царскими войсками на тифлисских улицах, совершал дерзкие экспроприации, доставлял оружие из-за границы. За арестами следовали побеги и снова аресты. Камо сумел в течение многих месяцев обманывать немецких и русских врачей, симулируя психическое заболевание. После Великой Октябрьской революции Камо руководил отрядом, действовавшим смело и отчаянно на фронтах гражданской войны и в тылу белогвардейцев.
Вся жизнь Серго Орджоникидзе, большая, прекрасная и могучая, как песня, - это страницы героической истории партии и социалистической революции. В глубоком подполье при царизме, в боевых дружинах иранских революционеров и в Шлиссельбургской крепости, в Париже, Праге и в насквозь промерзшей якутской деревушке Покровское, на фронтах гражданской войны, в Рабкрине и БСНХ Серго не знает страха и сомнений. То преследуемый по пятам профессиональный революционер, то могущественный чрезвычайный комиссар огромных территорий, то организатор нового большевистского подполья в тылу у Деникина и в захваченной меньшевиками Грузии, то командарм шестимиллионной армии индустрии, в горе и в радости, всегда он прямой, твердый, смелый Большевик.
О замечательном жизненном пути пламенного большевика Ноя Буачидзе повествует книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.