Наречия - [18]
— Кто-то в карточке пометил «еврейка», — продолжила Лайла, — так что ко мне прислали раввина, который, я готова поспорить, еще не прошел своей бармицвы.
— К тебе прислали раввина?
— Ты что, ни хрена не слышишь? Прислали раввина. У него еще были курчавые волосы, и это была его первая важная миссия с тех пор, как он окончил эту свою раввинскую школу или как она там называется.
Я подозвала бармена. Он положил телефонную трубку и хмуро подошел к нам, правда, без бутылки.
— И что он сказал?
Лайла медленно моргнула, обычно она моргала так, когда была пьяна, и приложила к щеке пустой стакан.
— Он сказал, что я очень даже хорошенькая. Нет, что я сущая красавица.
— Выметайтесь, барышни. Заведение закрывается, — произнес бармен.
— Но ведь сейчас еще день-деньской.
— Тони сказал, что я могу закрываться, — сказал бармен. — В воскресенье, когда разыгрывается Суперкубок, не пьют даже индейцы. С меня сегодня и без того хватает забот. Сначала телик вырубился, и я единственный на всем белом свете вынужден торчать в этом гребаном баре и не могу следить за игрой. Мне приходится каждые пять минут названивать Тони, чтобы узнать, какой там счет.
— Да, нет справедливости в мире, — философски произнесла я.
— Это уж точно, — согласился бармен. — Но когда идет игра, мне совсем хреново.
— А мы не будем смотреть никакие игры, — вставила слово Лайла. — Просто хотим поговорить по душам, прежде чем я умру.
— Да, вас послушаешь, и жить не захочется, — произнес бармен и пошел прочь. Подойдя к стойке, он наклонился и достал бутылочку лосьона. — Только не надо притворяться, будто я вам нравлюсь. Когда вы завалили сюда, то всем своим видом дали понять, что, если я дам вам выпить по второму кругу, мы втроем займемся одним дельцем. Я вам налил по второй, правда, одна из вас почему-то заказала воду, — а вы выставили меня полным дебилом, так что заткнитесь и не говорите о том, что в мире нет справедливости. Справедливость заключается в том, чтобы вы сейчас же выметались отсюда, из зала номер шесть казино «Будь что будет».
Поднявшись, Лайла слегка покачнулась, что, кстати, происходит с ней только в последнее время, причем явно не к добру. Бармен нахмурился и растер между ладонями каплю лосьона.
— Я чего-то не понимаю, — сказала она. — Давайте я объясню, что происходит с евреями. Девушки никогда-никогда-никогда-никогда-никогда-никогда не ступят ногой в заведение вроде этого и никогда не будут по двое спать с тобой… — она бросила взгляд на жетон с именем, — Гэс. Комедия окончена. Хватит с нас порнушных фантазий и мужиков, которые носятся друг за другом по полю, пытаясь отнять мяч. Тебе приходится каждые пять минут звонить Тони, чтобы узнать счет? Так вот иди займись одним дельцем с Тони. Если бы мужики ходили на свидания друг с другом и занимались сексом всякий раз, как только им становится херово, в этом мире было бы куда меньше страданий.
— Черт побери! — не выдержал бармен. — Да у тебя крыша едет похлеще, чем у того придурка в наушниках, а ведь ты даже не пила. Послушай, какая муха тебя укусила?
Лайла одарила его точно такой же улыбкой, что и мужа, когда тот купил ружье.
— Это чтобы ходить на охоту, — сказал он ей. — Стрелять в птиц.
И она расстегнула блузку.
Такая зеленая шелковая блузка, совсем не подходящая для дождя, а дождь, надо сказать, постоянно лил в этой части света. У нее в больничной палате в стенном шкафу висел на плечиках целый гардероб потрясающих выходных нарядов в полной боевой готовности. Стоило мне открыть дверцу, как вешалки начинали раскачиваться и клацать, словно Лайла была уже мертва и только ее призрак решал, во что бы ему принарядиться.
— Смотри сюда, — произнесла она, продолжая расстегивать пуговицы. Лифчика на ней не было. Собственно говоря, в нем не было особой необходимости, хотя, конечно, она носила его года два, пока училась в старших классах, пока я не сказала ей на футбольном поле, где изморось плевала нам в стаканы с ромом, что он ей ни к чему. Под шелковой тканью шел шрам от последней операции, он змеей извивался между грудей, после чего широкой зубастой спиралью устремлялся ниже, к бледному животу, на котором было уже не различить пупка. По какой-то причине ей сделали спиральный шов. По какой-то причине это было необходимо. Я видела этот шов уже тысячи раз, начиная с того дня в больничном коридоре, когда меня отказывались впустить к ней в палату, и слышала, как Лайла выходила из наркоза, как она кричала и плакала, кричала и плакала, и я все равно пробилась к ней. Этот больничный коридор казался мне свиданием вслепую на шестом этаже, и все таращились на меня, недоумевая, что происходит, но Адама к тому времени уже не стало, как и мужа Лайлы, так что я была единственным близким ей человеком, а она — моим. Всякий раз, когда я видела этот шрам, я тотчас думала о том, что мне показывали на телеэкране в ее палате. Какая-то из медсестер включила телевизор, чтобы Лайле было не так скучно, а я тем временем тупо листала в коридоре журналы, потому что я, видите ли, не являюсь ее родственницей. По телевизору показывали научно-популярную передачу о каких-то людях, которые нашли в лесу раненого медведя и с помощью имеющихся у них научных познаний вернули ему здоровье. Теперь этот медведь путешествовал с цирком и даже умел держать на голове разные предметы. Почему они не могут оставить их в покое?
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
«Золотая молодежь».Мажоры международного класса.У них есть ВСЕ — огромные деньги, одежда от лучших дизайнеров, крутые тачки…Их жизнь — ЗАГУЛ от бара до бара, от клуба до клуба, от дискотеки до дискотеки.И если связь между реальностью и пьяным бредом давно уже утрачена — ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?Весело?Нет. Скучно и безнадежно.После каждого загула наступает похмелье.Очень хочется придумать себе ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ — смысл жизни, друзей, любовь…Но подлинными по-прежнему остаются только логотипы на шмотках…Лолита Пий — «золотая девочка» франкоязычной молодежной прозы.
Будни дилера трудны – а порою чреваты и реальными опасностями! Купленная буквально за гроши партия первосортного товара оказывается (кто бы сомневался) КРАДЕНОЙ… притом не абы у каких бандитов, а у злобных скинхедов!Боевики скинов ОЧЕНЬ УБЕДИТЕЛЬНЫ в попытках вернуть украденное – только возвращать-то уже НЕЧЕГО!Когда же в дело впутываются еще и престарелый «крестный отец», чернокожие «братки», хитрые полицейские, роковая красотка и японская якудза, ситуация принимает и вовсе потрясающий оборот!
Кристофер Дейвс – сосед и лучший друг легендарного панк-музыканта Рэта Скэбиса. Возможно, эта дружба и послужила основой для потрясающей панк-фантасмагории «Рэт Скэбис и Святой Грааль» – книги, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы даже в привычной ко многому контркультурной Англии…Погоня за Святым Граалем начинается!Эта таинственная реликвия не досталась еще никому из правителей – от короля Артура до Адольфа Гитлера.Что это значит?То, что Святой Грааль обязан достаться Рэту Скэбису и его другу и летописцу Крису Дейвсу!Правда, у рыцарей-тамплиеров, черных магов, наследников династии меровингов и агентов ЦРУ есть на этот счет несколько другое мнение… но кто их спрашивает?Нет в этом мире силы, равной силе панк-рока!