Наречённая ветра - [14]

— Я должна думать о них прежде, чем о себе, — возразила Эвинол. — Я — королева.

— Вот именно! — Айлен вскочил. — Вы — королева, а эти скоты вместо почтительного трепета смели выкрикивать проклятия, угрозы и толковать о каких-то жертвах. Хотя жертвы уж точно не будут лишними… с их стороны. Уверен, несколько публичных наказаний заставят особо болтливых подавиться своими языками.

— Я уже сказала, что не стану никого наказывать, герцог, — Эви, вспомнив наставления отца, постаралась говорить непререкаемым тоном, пресекающим любые дальнейшие дискуссии.

— Ее величество права, — вмешался молчавший до этого Шанари. — Показательные наказания — отнюдь не лучший способ завоевать доверие народа.

— Мне плевать на их доверие, — кипятился Райн’яр.

— И зря, — спокойно возразил канцлер. — Не стоит разочаровывать подданных в самом начале правления. Вы рискуете потерять расположение, которым сейчас обладаете. Они любят вас.

— А я их — нет!

— А должны бы. Вы ведь намереваетесь править этими людьми.

— Я буду ими править. Но я не собираюсь искать их любви. Взбесившихся псов лишь одно может привести в чувство — страх. Вот Эвинол, похоже, любит свой народ. И чем ей отвечают? Ненавистью и проклятиями. Так что оставьте свои речи о гармонии между правителем и подвластными. И не надо учить меня, как мне стоит обращаться с подданными. В конце концов, я не так несведущ в науке управления, как вам могло показаться. Герцогство тоже, знаете ли, требует знаний о природе власти и умения ею распоряжаться.

— Вот и продемонстрируйте их, отказавшись от излишней жестокости, которая лишь еще больше озлобит и без того озлобленный народ.

— Но почему? — Эви пришлось повысить голос, чтоб привлечь внимание мужчин, увлеченных спором. — Почему они так озлоблены? И что, в конце концов, значат все эти разговоры о жертвах?

Глава 7 Ожившие легенды

— Ну же, — королева пристально смотрела на канцлера. — Я жду.

Шанари опустил глаза, мучительно раздумывая, что ответить, а главное, стоит ли вообще отвечать.

— Вам что-то известно, да?

Канцлер отругал себя за то, что королева смогла все прочесть по его лицу. События последних дней подкосили Шанари, и, похоже, привычная выдержка начала ему изменять.

— Отвечайте! — не унималась Эвинол.

Надо же, бледная, как тень в ясный полдень, голову едва отрывает от подушки, зато тон и взгляд поистине королевские. Что же ты сотворил со своей дочкой, Хидвир? И что же вы будете делать со своей женой, герцог?

— Ваше величество, — осторожно начал канцлер, — по этому вопросу я, пожалуй, соглашусь с герцогом. Не стоит принимать всерьез крики оголтелой толпы.

— Дело не только в толпе. Я и раньше видела упоминание о жертве.

— Что? — канцлер изобразил недоумение, про себя молясь, чтоб худшие его опасения не подтвердились.

— Айлен, помогите мне подняться, — Эвинол, похоже, вошла в роль и сейчас скорее требовала, чем просила.

Впрочем, герцогу только повод дай проявить галантность по отношению к невесте, а заодно и возможность к ней лишний раз прикоснуться. Видно, даже подурневшая Эвинол казалась ему привлекательной. Впрочем, за несколько дней без яда малышка начала медленно хорошеть. На лицо потихоньку возвращались краски, синяки под глазами бледнели. Если бы не сегодняшний обморок, она бы выглядела куда лучше, чем при первой встрече с Райн’яром.

Герцог склонился над королевой, бережно поднял ее с дивана и поставил на пол, придерживая за плечи. Опираясь на руку жениха, Эвинол дошла до шкафа. Открыв один из ящиков, она довольно быстро нашла среди документов клочок дешевой бумаги.

— Вот, канцлер, взгляните, — королева протянула ему листок.

Однако Шанари мог сказать, что там увидит, и не читая. Такие листки ему приносили уже неоднократно. Зато герцог заинтересовался и перечитал воззвание на бумажке несколько раз.

— Как это к вам попало, ваше величество? — вот вопрос, который интересовал канцлера больше всего.

Еще бы! Ведь он лично принял все меры к тому, чтобы королева не узнала об этой дряни. Листки разбрасывали по улицам и тавернам, безумные воззвания проступали надписями на стенах, не говоря уже о несмолкающих разговорах. Но все это происходило за пределами дворца и не должно было достигнуть глаз и ушей Эвинол, редко покидающей свои покои. И вот теперь выясняется, что кто-то потрудился уведомить королеву.

— Вы будете смеяться, но листок занесло ко мне на балкон ветром, — Эвинол даже улыбнулась — впервые за сегодняшний вечер.

— Не буду, — мрачно ответил Шанари. — Это не смешно. Мне жаль, что вам пришлось увидеть и услышать этот бред. Я бы посоветовал вам выкинуть его из головы.

— Ну уж нет. Теперь я не оставлю вас в покое, пока все не разузнаю.

Она вновь опустилась на диван и приготовилась слушать. Герцог Райн’яр присел рядом с ней, как обычно, подчеркивая свою близость и положение нареченного королевы.

— Не представляю, о чем тут говорить. В тяжелые времена людскими умами овладевает безумие и самые странные идеи кажутся исполненными глубокого смысла. Уж не знаю, кому первому пришла мысль вытащить на свет древних богов из сундуков забвения, но подхватили ее в народе с удивительным единодушием.