Narconomics: Преступный синдикат как успешная бизнес-модель - [4]

Глава 1. Поставщики кокаина. «Эффект таракана» и 30 000 % прибыль

«Меня зовут Бин Ладен».

Это было в Ла Пасе, головокружительной и высокогорной столице Боливии. Одним весенним днем я, прячась от мелкого дождя, дожидался транспорта, который отвез бы меня в деревушку, затерянную где-то в Андах. Наконец, машина подъехала. Меня забирал видавший виды «Ленд Крузер» темно-серого цвета с плохо наклеенной тонировкой на заднем стекле. Водитель тотчас выпрыгнул из автомобиля, чтобы представиться. «Меня здесь зовут Бин Ладен, главным образом — из-за этого, — сказал он, указывая на густую черную бороду, которая свисала ниже подбородка на добрых десять сантиметров. — А ты как раз и есть тот парень, который хочет посмотреть наши плантации, так?»

Да, это я. Именно здесь, в Андах, берет свое начало глобальный кокаиновый бизнес, приносящий своим владельцам около 90 млрд долл. ежегодной прибыли. Кокаин употребляют чуть ли не во всех странах мира, но почти весь он производится в трех латиноамериканских странах: Боливии, Колумбии или Перу. Наркотик, который либо нюхают, либо курят его кристаллическую форму — «крэк» — изготавливается из растения коки, неприхотливого куста, по большей части произрастающего у подножия Анд. Я приехал в Боливию для того, чтобы лично изучить процесс выращивания коки, а также лучше узнать хозяйственную сторону вопроса первой стадии жестокой, протяженной и поразительно прибыльной цепочки производства и поставки кокаина.

Я сел на заднее сиденье «тойоты» и все не мог решить, открыть ли мне окно и окончательно промокнуть под дождем, или оставить его закрытым, наслаждаясь удушливым запахом протекающей канистры с бензином, что лежала в багажнике. Было решено приоткрыть окно самую малость, а затем передвинуться на середину, чтобы не попасть под водяные брызги. Мы тронулись. Город и без того находится высоко в горах, но нам предстояло взобраться еще выше — до 4 тысяч метров над уровнем моря, и преодолеть горное плато Альтиплано, расположенное в три раза выше, чем, например, столица Непала Катманду в Гималаях. Мотор надсадно рычит на серпантине. Бин Ладен оказался не слишком общительным собеседником и бóльшую часть времени напевал себе под нос какую-то песенку. Мы едем сквозь густой туман, который местами прореживается, открывая взгляду покрытые снегом вершины на другой стороне горной гряды.

В Боливии кока выращивается в основном в двух областях: Чапаре, влажный регион в центре страны, где объемы производства растения резко выросли в последние годы вслед за растущими темпами продаж наркотика, и Юнгас, жаркий лесной район, раскинувшийся на северо-восток от столицы, культивация коки в котором продолжается уже многие века. Мы направляемся к последнему. Чем дальше мы спускались по восточному склону горы, тем жарче становился воздух и тем разнообразнее становилась растительность: от мха и лишайника у вершины до папоротниковых зарослей к подножию. Я старался отвлечься от опасной и сильно пугающей трассы на Юнгас, разглядывая долину. Именуемая местными «Камино де ла Муерте» — или «дорога смерти» — она представляла собой узкую, усыпанную гравием колею, бегущую по склону горы, слева от которой вниз уходило ущелье глубиной в триста метров. Бин Ладен уверенно преодолевает на «Ленд Крузере» слепые повороты, проезжает сквозь небольшие водопады, а я в это время сижу, нервно вцепившись в ручку правой двери, готовый выпрыгнуть в любой момент, как только машина начнет сползать в бездну.

«Бин Ладен», водитель автора, высматривает дорогу на плантацию коки в Боливийских Андах, стоя на краю «Camino de la Muerte» (Дороги Смерти).

К счастью, этого не потребовалось. Спустя несколько часов пути, часть из которых пришлось потратить на расчистку небольшого завала, мы, наконец, прибыли на место. Может, всему виной жутковатая дорога, но скромная деревушка Тринидад Пампа, в которой население числом не более пяти тысяч человек обитает в жалких домах из шлакоблока и гофрированного железа, показалась мне настоящим раем на земле. Вдоль дороги вместо типично голой обочины росли банановые деревья. Крутые склоны гор на севере и юге деревни изрезаны небольшими уступами, или террасами, метровой высоты. А дальше, через ущелья, горные вершины исчезали в густой пелене облаков на фоне темно-синего неба. Стоял теплый вечер, и я вышел из машины, с удовольствием потянувшись и размяв затекшие конечности, а затем направился к плантации на окраине. Без сомнения, там росли именно кусты коки. Это были растения с нежными миндалевидными листьями на аккуратных стеблях и мощными корнями, прочно закрепившимися в красноватой почве. Так выглядит причина многомиллиардных доходов и тысяч смертей. На каждом из множества уступов, лестницей спускающихся вниз по склону, зеленело бесчисленное множество растений.

На перекрестке в центре города я встретился с Эдгаром Мармани, главой местного союза производителей коки, явившимся прямо с полей в покрытых грязью перчатках и сапогах. Союз нарко-фермеров? Почти в любой стране мира такая организация была бы признана незаконной, но только не в Боливии. Здесь, в отличие от других стран Латинской Америки, в отношении коки действует куда более мягкое законодательство. Лист использовался в хозяйстве еще задолго до прибытия сюда европейских колонизаторов. Некоторые добавляют его в чай, а иной раз и просто жуют как жвачку (в Боливии часто можно встретить рабочих, направляющихся по своим делам и жующих листья коки). В такой необработанной форме он производит лишь мягкий стимулирующий эффект, далекий от кокаина. Считается, что он помогает справиться с простудой, подавить голод и вылечить высотную болезнь — распространенные недуги на высокогорье. Во многих отелях гостям предлагается чай из коки. До недавнего времени такая традиция существовала даже в американском посольстве. За завтраком я тоже попробовал этот напиток, но мне он показался лишь немногим крепче обыкновенного зеленого чая. Каждый год правительство Боливии выдает ограниченное количество разрешений на использование определенных посевных площадей в целях выращивания коки.