Напросились: Она идет убивать - [9]

— Я себя плохо чувствую, — объяснил он свой отказ так, чтобы все его слышали; Виктору же по секрету от всех остальных сообщил: — Ты же знаешь, как я не люблю мотаться по дремучим лесам, и будет лучше, если я останусь здесь, в деревне, присмотреть за домами: все равно ведь это кто-то должен был делать. И потом, одно дело бой, — тут я весь ваш! — но подобные игры мне как-то не по душе, и что-то совершенно неинтересны.

— Как знаешь, — только и ответил ему безжалостный атаман.

Виктор Павлович очень любил своего младшего брата, ведь для него это была единственная живая душа на всем белом свете. Поэтому, если с другими он был груб, а подчас даже жесток, то с этим юношей, едва достигшим двадцатилетнего возраста, он старался держаться как можно мягче, и иногда — что удивительно! — в его разговоре с братом проскальзывали совсем не похожие на этого бессердечного человека приветливые, а иногда даже и нежные нотки.

Младший Борисов внешне очень походил на старшего, единственное, выглядел много моложе, да и натура его еще не была до абсолютной степени очернена злостью, ненавистью и, как у старшего брата, жестокостью; лицо его сохраняло все еще детское выражение; волосы же в отличии от Виктора Павловича, были каштановыми и вились в локоны, спускаясь на плечи словно у девушки. В остальном, внешних различий между двумя этими родными людьми в общем и целом не наблюдалось.

Было решено, что Егор останется присматривать за селением, а заодно и обеспечит его охрану; так сказал главарь, и никто возражать ему не отважился. Когда строй был полностью собран, «главбандит», заняв в нем переднее положение, поднял кверху руку и, несколько секунд подержав ее в таком положении, произвел мах вперед, затем резко опустил вниз, призывая следовать за собой.

Его «квадроцикл» начал движение сразу же вслед за жестом, ну, а за ним, соответственно, устремилась и вся эта «до зубов» вооруженная, как все они считали, невероятно лихая процессия (хотя, если быть объективным — какая уж там лихая? — ведь для того чтобы догнать всего одну девушку, имевшую чрезвычайно заниженный социальный статус и не представлявшую никакой серьезной опасности, — вот именно с этой позорной целью было собрано практически целое «войско»). Двигались они, не торопясь, насколько позволяла лесная непроходимая глушь, — в среднем, скорость этого кортежа не превышала двадцати километров в час.

Вихрева, которая при свете, да еще и бегом, довольно быстро преодолела расстояние до бандитского стойбища, теперь, сидя в кустах на самой опушке, расположенной перед этим небольшим поселением, молча наблюдала за тем, как лесные разбойники, уверенные в своей победе и довольные собой, отправляются на ее, по их мнению, незамысловатые поиски. Вместе с тем, едва лишь дождавшись, когда замыкающий, или последний, «охотник» скроется в густорастущей лесопосадке, она вышла из своего укрытия и направилась прямиком к дому, где, как она успела обратить внимание, остался всего только один из бандитов. «Ну, сейчас посмотрим, что вы собой представляете?» — вихрем промелькнула решительная мысль в ее умной головке.

Она шла бодрым, уверенным шагом, где единственным недостатком можно было отметить, что девушка еле заметно прихрамывает, хотя, по совести говоря, она не обращала на это никакого внимания, так как, в силу нервного напряжения, рана ее почти что не беспокоила. Такому состоянию способствовал еще и выброс в кровь огромного количества гормона адреналина, который происходит всегда в подобных, и похожих им, случаях, помогая человеку преодолеть страх и свою неуверенность. Нетрудно догадаться, что девушка заранее достала из сумочки известный уже складной нож и привела его в боевую готовность; ей оставалось до дома не более каких-то там двадцати шагов, как изнутри стал выходить молодой и, к слову сказать, очень красивый парень; он был без оружия и весело насвистывал какую-то незнакомую песню.

Мария приближалась с правой, подветренной, стороны, и парень заметил ее не сразу, успев спуститься со ступенек на землю; однако, едва лишь уловив краем глаза какое-то движение сбоку, он резко повернул голову и, к удивлению, обнаружил идущую прямо в его направлении, по сложившемуся общему мнению, «третьесортную» проститутку, привезенную накануне и выпущенную теперь в лесной массив в качестве «убойного зверя»; ее решительный вид, уверенная походка и блестящее в руке острое лезвие не вызывали сомнений о ее дальнейших намерениях. Развернувшись, он устремился назад, пытаясь укрыться внутри своего дома, а по сути, и невероятно большого строения. «За оружием», — словно молния пронеслось в голове отчаянной девушки. Здесь все решали доли секунды! Натренированным движением сделав замах, она метнула во врага свой острозаточенный нож, удачно, а скорее целенаправленно, попав ему в боковую часть шеи, где у всех нормальных людей проходит сосуд сонной артерии.

По неопытности, а может, неведению, но юноша немедленно извлек из себя это, вдруг ставшее таким опасным, оружие, и тут же наружу стала фонтаном вырываться животворящая жидкость, имевшая характерный, исключительно бурый, оттенок; парень пытался зажать рану рукой, но кровь все равно стремительно струилась сквозь пальцы. Понимая, что от этого человека опасности ждать больше не стоит, Вихрева, проходя мимо, подняла с земли выпавший из его руки складной ножик и, обтерев его об одежду «нейтрализованного» ею только что юноши, направилась прямиком внутрь «главного» дома.