Направить в гестапо - [38]

— Что, если я попрыгаю у него на брюхе, пока кишки не вылезут? — услужливо предложил Малыш по своему обыкновению.

— Черт возьми! — Глаза Хайде фанатично сверкали. — Уже при одной мысли об этой свинье меня тошнит! — Он остановился и умоляюще протянул руки. — Скажи, Малыш, разве я не самый чистый, опрятный, аккуратный солдат во всем полку? Во всей дивизии? Во всей чертовой армии?

Малыш взглянул на него и оживленно закивал.

— Да. Да, верно.

— Еще бы не верно! Посмотри на подбородочный ремень моей каски — давай давай, посмотри! Готов отдать тебе все жалованье за пять лет, если найдешь на нем хоть малейшее пятнышко — не найдешь, даю слово, и не отрывай мне, черт возьми, голову! — Хайде резко отстранился от Малыша, который воспринял это предложение буквально и пристально смотрел на ремень, ухватив его лапищей. — Знаешь, — продолжал Хайде, когда я проходил подготовку в учебке — это истинная правда, клянусь богом — нам заглядывали в задницу, если было не к чему придраться. И знаешь, что? Моя была самой чистой во всей роте! И до сих пор это так! Загляни мне туда в любое время и найдешь ее чистой, как новенькая булавка. Клянусь, — воскликнул Хайде, распалясь еще больше, — что я мою эту треклятую штуку трижды в день!

— Я верю тебе! — выкрикнул Малыш, заражаясь горячностью Хайде. — Верю, можешь не показывать!

— Посмотри на мою расческу! — Хайде вынул ее из кармана и сунул под нос Малышу. — Она чище, чем в тот день, когда была куплена! И скажи, что я делаю прежде всего, когда приходится где-то окапываться?

— Чистишь ногти, — уверенно ответил Малыш. — Я видел.

— Вот именно. Чищу ногти. А чем? Маникюрной пилкой — не кончиком штыка, как ты и остальные.

— Это верно, — кивнул Малыш. — Совершенно верно.

— А об этом что скажешь? — Хайде, будучи почти вне себя, снял каску и указал на голову. — Ни один волосок не торчит в сторону! Все подстрижены по инструкции, причесаны по инструкции — даже блохи идут справа колонной по одному. Но Леопольд Брандт — чертов фельдфебель, чтоб ему пусто было — Леопольд Брандт отчитывает меня за неровный пробор! Меня! — хрипло выкрикнул Хайде, побагровев. — Меня, надо же!

— Это дьявольская бесцеремонность, — убежденно сказал Малыш.

— Мало того, это жестокое оскорбление!

— Да, — согласился Малыш. — Оскорбление.

— Он псих! — выкрикнул Хайде. — Он даже поставил меня на краю двора, а сам залез на крышу штаба третьей роты и смотрел на меня через треклятый дальномер! Чтобы доказать, что пробор у меня не прямой!

— Это помешательство, вот что, — сказал Малыш.

Они приблизились, увидели нас и зашли к нам за стену.

— В чем дело? — спросил Порта. — Озлились на Брандта, да?

— Сообщу вам кое-что, — доверительно сказал Хайде, — только никому ни слова. Если удастся вытащить нашего приятеля Леопольда наблюдателем в третью секцию, когда у нас будут стрельбы боевыми патронами — он сделал многозначительную паузу и, подмигнув, кивнул — этому гаду конец.

— Как так?

Малыш повернулся к Хайде и прошептал ему на ухо:

— Сказать им?

— Если поклянутся держать язык за зубами.

Мы с Портой тут же поклялись. Малыш ликующе отпил из горлышка большой глоток сливовицы и отдал бутылку Порте.

— Дело было так, — заговорил он. — Начнем с того, что это придумал я, и все устроил, — на той неделе, когда был на стрельбище, мне внезапно пришла мысль, как нам убрать этого ублюдка. Нужно только было, чтобы представилась возможность. — Он взял у Порты бутылку и сделал еще глоток. — Так вот, пару дней назад эта возможность представилась. Меня отправили с одним парнем заменить броневую плиту во второй секции. Пока мы занимались этим, ему понадобилось пойти в уборную отлить — Хинка с ума сойдет, если стрельбище пропахнет мочой; он терпеть не может, чтобы кто-то мочился на Третий Рейх. В общем, пока моего напарника не было, я воспользовался возможностью, снял плиту в третьей секции и снова установил ее, чуть пониже, понятно? — Он показал ее уровень, подняв ладонь к подбородку. — В результате у человека на стрельбищном валу голова окажется незащищенной, ее может оторвать — и будет невозможно установить, кто это устроил.

— Очень разумно, — сказал я, — но как гарантировать, что Леопольд будет в третьей секции в нужное время?

Малыш постукал пальцем по голове.

— Я не так глуп, как тебе может показаться, у меня все продумано. Во-первых, списки составляет Легионер, ему ничего не стоит направить Леопольда в третью секцию. Во-вторых, все мы знаем, что Леопольд любит порисоваться на стрельбище. В-третьих, мы всегда кончаем стрельбой с оптическим прицелом, и всегда в третьей секции — верно?

— Оно так, — сказал я. — Но мне все-таки непонятно.

— Так вот, кому-нибудь, — Малыш многозначительно посмотрел на Хайде и Порту, — кому-нибудь придется выбраться туда и закончить дело, установить несколько зарядов взрывчатки в бойнице, куда Леопольд высунет свою гнусную голову — и тогда не будет твоей вины, если ты слегка промахнешься, так ведь?

— Это дело верное! — Хайде потер руки. — Провал исключен!

— Только вот что еще, — сказал я. — А вдруг узнает Старик? Дело кончится плохо — понимаете, что это предумышленное убийство?