Наполеон. Отец Евросоюза - [34]

.

Династия Бурбонов в Мадриде угасала от разврата и дряхлости. Жалкий король, распутная королева, фаворит, ненавидимый народом, правительство, лишенное престижа и силы, быстрое на всякую низость, способное на всевозможные вероломства, – вот какую картину представляла Наполеону эта Испания, которая рассыпалась перед ним в изъявлениях преданности и чуть не изменила ему накануне сражения при Иене. Между тем в последние дни монархии Испания была самым постоянным другом Франции и самым выгодным ее союзником против Англии: она удвоила морское могущество французов своим флотом, своими матросами, своими складами: она представляла из себя как бы запасный арсенал Франции. И теперь еще в портах Пиренейского полуострова стояли в бездействии остатки могущественного военного флота. Пустить в оборот эту даром пропадающую силу, вернуться к политике, намеченной фамильным договором[18], – такова была мысль, которой, по-видимому, руководился Наполеон, предпринимая испанскую экспедицию. Он хотел, прежде всего, сделать союз с Испанией и прочным, и активным, «расшевелить это королевство, которое для общей войны совсем не могло ему пригодиться». Каким же способом он достигнет этого? Отнимет ли он у Испании ее северные провинции, вознаградив ее за это владениями в Португалии, чтобы таким образом упрочить за собой постоянный доступ в Испанию и обеспечить себе свободный проход через Пиренеи? Выдаст ли одну из своих племянниц замуж за наследника престола, чтобы обновить династию, подлив свежей крови в ее жилы? Или же он воспользуется, напротив, любым поводом, какой не трудно было создать, чтобы низвергнуть эту расшатанную династию? Толкнет ли он ногой эту гниль и посадит ли в Мадриде одного из своих братьев, стремясь повсюду заменить Бурбонов Бонапартами? Один за другим развертывались в его уме эти разнообразные планы, попеременно одерживая верх. Но пока он держал их в тайне; явно же он занимался Испанией лишь постольку, поскольку она могла оказать поддержку его предприятию против португальской монархии.

Военные операции на севере. Из-за южных дел он, однако, не забывал о северной Европе. Все побережье океана, Ла-Манша и других северных морей он хотел превратить в одну громадную боевую линию для блокады и атаки Англии. С этой целью он реорганизует свои эскадры – лорианскую, рошфорскую, брестскую – и свою булонскую флотилию, заводит эскадру в Антверпене и другую в Текселе. В Германии, обеспечив себя путем присоединения Везеля и Келя постоянные береговые укрепления по ту сторону Рейна, организовав Вестфальское королевство, он придвигает к морскому берегу несколько корпусов, чтобы сильнее воздействовать на ганзейские города и запереть Везер и Эльбу. Наконец, и позади Пруссии, занятой его войсками, он обращает свое внимание на Балтийское море. Он требует от Дании, чтобы она отказалась от нейтралитета и предоставила в распоряжение французов свои двадцать линейных кораблей с их опытным и храбрым экипажем. Швеция, король которой питал бешеную ненависть к революционной Франции, не поддавалась увещеваниям; и вот Наполеон снова открывает против нее военные действия, и, по его приказанию, маршал Брюн осаждает и берет Стральзунд (июль 1807 г.). Во всяком случае, действительно запереть Балтийское море и превратить его в базу французских военных действий можно было бы только в том случае, если бы главная из прибалтийских держав, Россия, сама выступила на боевую арену, объявила себя против Англии, увлекла за собой Данию и оказала давление на Швецию. Во всех других местах для Наполеона было достаточно, чтобы Россия ему не мешала, но на севере он не мог обойтись без ее помощи. Поэтому он не медля стал хлопотать о том, чтобы превратить мир с ней в активный союз.

Посольство Савари. Тотчас по заключении Тильзитского договора Наполеон назначил своим представителем при русском царе одного из своих адъютантов, генерала Савари, и отправил его в Петербург в качестве временного посла и в знак своей признательности к царю: таким путем он хотел поддержать связь с императором Александром впредь до восстановления посольств и правильных дипломатических сношений. Савари должен был на месте ознакомиться с намерениями императора и его двора и с настроением общества и настоять на исполнении взятых на себя Россией обязательств против Англии. Он был превосходно принят императором, холодно – императрицею-матерью, пользовавшейся большой силой, и очень дурно – обществом. В то время как император Александр приглашал его к своему столу по нескольку раз в неделю и относился к нему с дружеской фамильярностью, все сановники отказывались принимать его, – ему не посылали ответных визитных карточек. Это был бойкот против «палача герцога Ангиенского». Воодушевленная страстной ненавистью к революции, петербургская аристократия отказывалась принять Тильзитский договор, и эта светская оппозиция представлялась первой опасностью, грозившей союзу, так как русское самодержавие, несмотря на свою неограниченную власть, имело обыкновение считаться с мнением высших классов.

Сверх того, Россию связывали с Англией материальные интересы. Действительно, в продолжение предшествовавшего века Англия приобрела монополию торговли с Россией. Еще в то время, о котором идет речь, из 1200 судов, входивших ежегодно в Неву, более 600 носили английский флаг. Русские вывозили на британские острова хлеб и лес и взамен получали, кроме значительных барышей, всевозможные предметы потребления. Разрыв с Лондоном был бы для империи экономическим бедствием, нарушил бы привычки и многих разорил.