Наполеон. Отец Евросоюза - [111]

Маленькая флотилия прошла незамеченной посреди английских и французских судов, крейсировавших между Корсикой и Италией. 1 марта, около полудня, брошен был якорь в бухте Жуан. Несколько часов спустя все войско высадилось и расположилось на бивуаке в оливковой рощице между морем и дорогой из Канн в Антибы. В это время один капитан проник с двадцатью гренадерами в Антибскую цитадель с целью поднять тамошний гарнизон. Они были захвачены в плен. Офицеры выражали императору желание взять цитадель приступом, чтобы рассеять дурное впечатление, которое неминуемо вызвано будет захватом в плен гренадеров. Наполеон возразил: «Каждая минута дорога. Надо лететь. Лучшее средство загладить дурное впечатление от Антибского дела – это двигаться вперед быстрее распространения слухов об этом!..»

Историки изображали, как Наполеон во время своей стоянки в бухте Жуан, устремив глаза на карты, колебался, какой ему избрать путь, и взвешивал преимущества того и другого. На самом деле император принял свое решение гораздо раньше момента своей высадки. Он слишком хорошо знал политическую карту Франции, слишком велика была горечь, с которой он припоминал угрозы, оскорбления, унижения, каким он подвергся в Оранже, Авиньоне, Оргоне, – опасности, каких он избежал в Сен-Кана и Э, чтобы надеяться достигнуть Лиона по большой дороге. В ультрароялистских областях Прованса приходилось опасаться национальной гвардии и вооруженных крестьян, поднимаемых по призыву набата или сельского барабанщика. Конечно, таким шайкам не под силу было бы справиться с 1100 старыми солдатами под командованием Наполеона, но ведь к бою могли быть привлечены войска Марселя и Тулона, входившие в состав королевских волонтеров. Пусть даже первая схватка непременно окончилась бы победой – во всяком случае это было бы сражение, а император вовсе не хотел сражения. В Альпах не приходилось опасаться этого. Настроение горных обитателей восточного Прованса и особенно Дофине совершенно разнилось от настроения прибрежных жителей Средиземного моря и Роны; кроме того, горные обитатели, малочисленные, разбросанные, с трудом сообщавшиеся между собой вследствие природных препятствий и недостатка дорог, почти не могли получить предупреждения и собраться. Еще на острове Эльба Наполеон решил идти на Гренобль по крутым альпийским тропинкам.

Около полуночи колонна тронулась в путь. Она прошла через Канн и Грасс. В этих городах толпа сбегалась посмотреть на императора, проявляя, однако, больше любопытства и беспокойства, чем энтузиазма. Вечером 2-го марта добрались до деревушки Сернон на высоте 1373 метров. В двадцать часов небольшой отряд прошел более 50 километров по тропинкам, покрытым снегом, где приходилось идти гуськом. Этот переход был своего рода чудом. 3-го марта Наполеон миновал Кастеллане и имел дневку в Барреме; 4-го он вступил в Динь, откуда генерал Ловердо вывел гарнизон, чтобы избежать столкновения. 5-го он был в Гапе. 6-го он ночевал в Коре, на расстоянии одного перехода от Гренобля. В восточном Провансе население проявляло равнодушие или глухую вражду. Начиная с границ Дофине, стало обнаруживаться совсем другое настроение. Крестьяне приветствовали императора кликами и желали ему победы.

Весть о Наполеоне приходит в Тюльери. Массена, начальник 8-го военного округа (Марсель), получил известие о высадке Наполеона лишь в ночь со 2-го на 3-е марта. Он сейчас же отправил часть марсельского гарнизона с назначением остановить императорскую колонну при переходе реки Дюрансы. Наполеон был на два дня впереди; генерал Миолли пришел слишком поздно. В то же время Массена отправил депешу военному министру, который получил ее лишь 5 марта. Немедленно собрался совет министров. Сульт заявил, что Талейран писал из Вены, прося образовать обсервационный корпус на итальянской границе для того, чтобы держать на почтительном расстоянии Мюрата и революционеров с Аппенинского полуострова; для исполнения этой просьбы 30 000 человек шли теперь по направлению к Альпам. Военный министр ручался, таким образом, что в несколько дней против 1100 солдат Наполеона будет выставлена настоящая армия. Все обрадовались такому счастливому совпадению, и решено было, что граф д’Артуа отправится в Лион, станет во главе войск, уже соединенных или собирающихся соединиться в Лионнэ, Дофине и Франшконте.

На следующий день на новом заседании совета решено было немедленно созвать палаты, которые перед этим получили отсрочку до 1-го мая. Предполагалось, что ввиду появления Наполеона, ссылавшегося на принципы революции, король должен дать это доказательство своих конституционных чувств. Кроме того, он мог быть уверен в том, что найдет твердую поддержку в представителях страны, потому что среди них был всего один бонапартист. В том же заседании составлен был королевский ордоннанс, который объявлял Бонапарта изменником и бунтовщиком и предписывал всякому военному, национальному гвардейцу или гражданину «преследовать его всяческим способом».

Теснина Лаффре; вступление Наполеона в Гренобль и Лион. Генерал Маршан, командовавший в Гренобле, решил во что бы то ни стало разделаться с «корсиканским разбойником». У него было три полка пехоты, 4-й артиллерийский полк, 3-й саперный и 4-й гусарский. Сначала он думал пойти против Наполеона и уничтожить его в открытом поле. Но когда начальники частей дали ему понять, что настроение в войсках самое сомнительное, он решил дожидаться маленькой императорской колонны, укрывшись за своими укреплениями. Здесь отпадение войск, во всяком случае, было бы затруднительнее. Желая, впрочем, выиграть время для завершения внешних укреплений крепости, Маршан отправил в Ламюр роту сапер и батальон 5-го линейного полка с поручением взорвать мост у Понго. На полдороге отряд этот встретил императорский авангард, вслед за которым вскоре появился и Наполеон. Майор Делессар считал свой батальон вполне надежным. Позиция у него была хорошая, впереди деревни Лаффре, в теснине, где не приходилось опасаться обхода. По соглашению с адъютантом генерала Маршана, капитаном Рандоном, он решил задержать здесь императора и горсть людей, его сопровождавших. Солдаты, развернувшись к бою, сначала держались совершенно твердо. Они отнеслись равнодушно к словам офицеров, которых послал Наполеон, чтобы склонить их на свою сторону, и отказались взять прокламации, которые протягивали им крестьяне. То был критический момент этой экспедиции.