Наполеон - [23]

Однако самое страшное уже произошло. Неизбежные задержки с доставкой продовольствия, реорганизацией войск, экипировкой солдат заставили его перенести начало кампании и назначить наступление, которое должно было немало удивить противника, на двадцать шестое жерминаля. Однако удивиться пришлось ему самому. Позавчера Болье атаковал его бригаду, стоявшую в Вольтри. Впрочем, это было не так уж страшно. Ожидая от австрийского главнокомандующего подобного шага, он заблаговременно дал соответствующие указания; бригада отступила и вчера днём благополучно вернулась в Савону. Там он произвёл ей смотр, заставил забыть об усталости и подбодрил людей горячей речью, проявив к ним доверие и поделившись всем, что его волновало и беспокоило. Однако более серьёзным — если не катастрофическим — было иное: его укреплённый аванпост в Монтеледжино, находившийся на высоте, с которой контролировались дороги его будущего наступления на Монтенотте и Каркаре, был совершенно неожиданно атакован и на целый вчерашний день осаждён австрийцами д’Аржанто.

Он никогда не думал, что у старого Болье столько прыти. Если бы Монтеледжино пал, весь план кампании рухнул бы не начавшись. Но Монтеледжино не пал. Занимавший его отряд под командованием доблестного Рампона (об этом офицере он отправит Директории похвальный отзыв и попросит для него повышения) героически выстоял. Опасность миновала. Войска д’Аржанто, прибывшие из района Акви, находились вдали от основных австрийских сил, штурмовавших Вольтри, и не смогли атаковать в полную силу. Болье, как обычно, не сконцентрировал части в решающем месте. У Бонапарта ещё было время, вполне достаточное для осуществления задуманного прорыва. Но двинуться пришлось тотчас, не думая о готовности частей. Весь вечер в его штаб-квартире, находившейся теперь в генуэзском порту Савоне (Генуя, придерживавшаяся в этой войне нейтралитета, невинно предоставила французским войскам только тамошнюю крепость), он проработал с Бертье, посылая курьеров со срочными распоряжениями дивизиям немедленно выступить в поход. Сам штаб ещё не прибыл из Альбенги; это сильно затрудняло им жизнь. Несмотря на опасность их положения, Бонапарт ни на мгновение не терял самообладания и решительности. Получая рапорты, прибывавшие каждую минуту, принимая приходивших за приказами и новыми сведениями генералов, склоняясь над разложенной на столе и освещённой несколькими свечами картой, он был энергичен, собран и... счастлив. Он быстро рассеял звучавшие в голосах генералов нотки тревоги и пессимизма. Риск и опасность всегда оживляли Бонапарта, приумножая силы его ума и воли. (Едва ли этого ждали от него Массена и другие старые генералы. Скорее наоборот: Наполеон был уверен, что они ухмылялись, довольные тем, что выскочку, не предусмотревшего действий противника, наказали по заслугам). В час ночи он сел на лошадь и вместе с Бертье и гражданином Саличетти поехал по ведущей вверх тёмной горной дороге через Кадибонский перевал, к тому месту, откуда открывался хороший обзор.

Теперь, стоя на этой окружённой тьмой высоте, мимо которой непрерывным потоком шли солдаты Массена, он мог чётко представить себе все силы, изготовившиеся к схватке. Он видел чётко и ясно. Болье бросил в атаку на Вольтри десять тысяч человек и остался там. Старикашка сам вышел из игры. Теперь он не сумел бы повлиять на события даже в том случае, если бы с риском для себя попытался штурмовать Савону. Ещё девять тысяч оставалось в резерве около Алессандрии, где от них было проку как от козла молока. Д’Аржанто мог получить подкрепление из Вольтри не раньше, чем через несколько дней, ибо оно должно было бы идти через Акви. Согласно заслуживавшим доверия донесениям, д’Аржанто готовился возобновить атаку на Монтеледжино и имел для этого около семи или восьми тысяч солдат. Против этих частей стоял хорошо окопавшийся Рампон с двумя с половиной тысячами; сейчас к нему на помощь шёл Лагарп, который вёл с собой ещё десять с половиной тысяч. Одновременно с этим четыре тысячи солдат Массена продвигались к высотам восточнее Каркаре, чтобы затем спуститься и обойти правый фланг д’Аржанто. У них был приказ ударить в критический момент, когда бой австрийцев с дивизией Лагарпа войдёт в решающую фазу. Можно было математически точно доказать, что д’Аржанто будет разбит. Ещё раз, продемонстрировав молниеносный расчёт и проницательность, Бонапарт превращал неудачу в преимущество.

Тем временем пять тысяч солдат дивизии Ожеро и бригады Доммартена двигались слева, чтобы выйти через Каркаре к Кайро и вбить клин в промежуток между австрийцами и пьемонтцами, который непременно возникнет с разгромом д’Аржанто. Если бы только Ожеро смог наверстать потерянное время и достичь Кайро в течение дня, он не только отрезал бы австрийцам путь к отступлению, но и непременно смял бы слабый, всё ещё разбросанный по фронту в четыре лье австро-пьемонтский центр. Далеко к западу, в районе Ормеа и Гарессио, мрачный старый Серюрье дал приказ провести ложные атаки и напугать пьемонтцев под командованием Колли, чтобы заставить их остаться в своих укреплённых пунктах для защиты Чевы.