Наполеон и Жозефина - [71]

— Ты поедешь в Париж, милая Мария. Дюрок будет опекать тебя и помогать во всем. Всегда обращайся к нему, и все твои желания будут выполнены, если только ты не потребуешь невозможного.

Почти убитая, она повторила, что единственное ее желание — чтобы он вернул ей Родину.

— Все сокровища мира не смогут ни удовлетворить меня, ни вернуть мне самоуважение до тех пор, пока Польша не будет свободной. Я уеду в деревню и буду жить затворницей.

Он нежно ответил:

— Нет, нет, Мария, так нельзя. Я знаю, ты не сможешь жить без меня. Я знаю, что твое сердце не принадлежит мне. Ты не любишь меня. Я это знаю потому, что ты искренна и безыскусна, именно этим ты и очаровала меня… Но ты добра, нежна, твоя душа благородна и чиста. Ты не сможешь лишить меня тех мгновений блаженства, которые я испытал, проведя столько дней возле тебя. Мне нужна только ты! И я буду счастливейшим из мужчин…

И он улыбнулся "такой горькой и такой печальной улыбкой", что она, охваченная жалостью, бросилась в его объятия и обещала ждать его там, где он захочет.

На следующее утро Наполеон присоединился к своей армии, а Мария выехала в Вену, где к ее услугам был посол Франции.

7 февраля французские и русские войска встретились на равнине Эйлау и начали добросовестно истреблять друг друга. Когда наступила ночь, не было ни победителей, ни побежденных, и только группы изможденных, израненных людей бродили между трупов. Ранним утром второго дня русские отступили, и Наполеон решил, что победа осталась за французами. Тут же на поле боя, прямо на барабане, он написал Марии:

"Моя нежная подруга, прочтя это письмо, ты поймешь все, что я не в силах написать о сегодняшних событиях. Сражение продолжалось два дня, и теперь мы хозяева на этом поле. Мое сердце с тобой. Если бы зависело только от него, ты бы уже была гражданкой свободной страны. Страдаешь ли ты, как я, от нашей разлуки? Я имею право в это верить. По правде говоря, я хочу, чтобы ты вернулась в свой замок в Варшаве. Ты слишком далеко от меня… Люби меня, моя Мария, и верь мне.

Н."

Затем Наполеон отправил теплое любовное письмо Жозефине, которая ждала его в Париже.

Счастливая Мария возвратилась в Польшу и остановилась на три недели у своей матери. В конце февраля она внезапно почувствовала тоску по близости с императором. Проведя многие ночи в холодной постели в мечтах о страстных объятиях, она внезапно решилась — завернулась в доху из медвежьей шкуры, надела меховой капор, вскочила в сани и велела мчать в замок Финкенштейн, где Император намеревался провести зиму.

Там они прожили три самых сладких и изнуряющих медовых месяца. Мария выполняла роль Императрицы, присутствуя вместе со своим любовником на обедах, где собирались Мюрат, Бертье, Дюрок, послы и иноземные князья. Во время этих приемов Наполеон часто пользовался тайным языком, который сам придумал. Перед изумленными дипломатами он мог внезапно запустить палец в ноздрю, закрыть один глаз или заткнуть уши. Особым мимическим телеграфом, восхищавшим графиню, он был способен передать все нюансы чувств.

Как только гости исчезали, Император увлекал Марию на канапе, прижимал к себе и становился таким, каким был в те времена, когда любил Жозефину. Свидетельства безмерной страсти — те поэтические сравнения, которые он находил для Марии, — не всегда были самыми удачными. Например, как-то раз он сказал ей фразу, которую бесхитростно донес до нас серьезный Фредерик Массон: "Для всех остальных я — дуб, но для тебя одной я хотел бы сделаться желудем". Выразив свою любовь в подобных своеобразных выражениях, Наполеон бросался на Марию с такой пылкостью, что часто все заканчивалось на ковре комнаты… Он обретал необыкновенную жизнерадостность после подобных упражнений, и, сбегая вниз к солдатам с прытью школьника, затевал с ними незамысловатые игры.

Наполеон редко бывал счастлив так, как во время пребывания в замке Финкенштейн. Впервые в жизни рядом с ним было существо нежное, любящее, покорное, искреннее, чистосердечное. Единственное, что его огорчало, — это всегда темная одежда Марии.

— Зачем этот черный цвет? — спросил он однажды, сделав вид, что хочет разорвать ее юбку. — Ты хорошо знаешь, что мне нравятся яркие платья…

Она непримиримо ответила:

— Полячка должна носить траур по своей Родине. Когда вы освободите ее, я стану носить только розовое…

Он улыбнулся:

— Наберись терпения. Весной я начну наступление против русских.

А пока погода действительно не благоприятствовала военным действиям. Иногда на целые дни снежные бури отрезали замок от остального мира, а по ночам термометр опускался до тридцати градусов мороза.

В ожидании первых подснежников солдаты Великой Армии проводили время за картами, распевая непристойные куплеты… В замке Финкенштейн несмотря на постоянно горевшие в камине дрова царил ледяной холод. Поэтому любовники чаще всего проводили время, резвясь в постели, что давало им возможность согреться.

Майским утром, когда Наполеон еще лежал в постели с Марией, ему принесли конверт. Это было письмо от Жозефины, в котором она с плохо скрываемой ревностью укоряла его, что он пишет нежные письма парижанкам. Император встал и тут же написал такой ответ: