Наполеон и Мария-Луиза - [82]

Наконец обессиленный, но сияющий Бланджини добрался до Ниццы. Приняли его великолепно: Полина проводила его в ванную, сама вымыла, вытерла, накормила и уложила в свою постель…

Два месяца итальянец вел райскую жизнь. В перерывах между любовными сеансами он садился за пианино и сочинял страстные романсы для своей возлюбленной. Однажды Полина, не имевшая никакого представления о просодии, сочинила весьма посредственное стихотворение, которое восторженный музыкант провозгласил достойным Вергилия и положил на музыку…

Обезумев от счастья, принцесса собрала друзей, чтобы исполнить им свое произведение. Провал был поистине ужасен: у Полины, так же, как у Бонапарта, не было слуха, и гости были совершенно удручены. «В конце концов, — пишет Альфред Вивьен, — принцесса испустила весьма странный крик и страстно поцеловала господина Бланджини… Мы поняли, что романс окончен, раздался всеобщий вздох облегчения, потом крики „браво“.

В апреле 1808 года принц Боргезе привез в Ниццу новость, глубоко потрясшую Полину. Ее мужа назначили «генеральным губернатором девяти трансальпийских департаментов».

«Искрясь гневом», по свидетельству Бланджини, Полина вынуждена была последовать за мужем в Турин и вела себя совершенно невыносимо на протяжении всего долгого путешествия.

Послушаем, как описывает это господин де Вильмаре:

«Не успевала она сесть в карету, как ей тут же начинало хотеться, чтобы ее несли, а несколько минут спустя она возвращалась в карету. Скука и нетерпение читались на красивом лице принца. Воистину, его можно было пожалеть: если бы он мог, то проделал бы весь путь пешком. Жена терзала его по малейшему поводу: например, она говорила, ссылаясь на последнее постановление Сената, что хочет иметь перед ним преимущество и отвечать на торжественные приветствия городских и муниципальных властей. Напрасно принц пытался объяснить жене, что губернатор — он, а она не имеет вовсе никакого титула и не облечена властью;

Полина, однако, не отступалась, заявляя, что он получил столь почетное назначение только потому, что является ее мужем, что он был бы никем, если бы не женился на сестре императора, в чем, нужно признать, была доля истины. И тогда принц произносил как можно более нежно: «Полетта! Полетта!.. Прошу тебя…» Но Полетта была упряма, а капризность ее стала просто хронической».

На первой остановке в окрестностях Пьемонта произошел поистине водевильный случай: в тот момент, когда принц собирался взять слово, чтобы ответить на Приветствие мэра, вмешалась Полина:

— Замолчите! Говорить буду я!

Боргезе выпятил грудь.

— Нет, мадам, говорить буду я! Я губернатор!

Полина загородила ему дорогу.

— Может быть! Но отвечать на официальные речи должна я. Я сестра императора…

— Я ваш муж! — кричал принц.

— Конечно, но это не дает вам никакого преимущественного права! Заткнитесь!..

Во время этого экстравагантного диалога весь муниципалитет и жители деревни были так ошарашены, что не осмеливались даже пошевелиться. В конце концов к супругам подошел мэр.

— Ваши светлости! Ваши светлости! — стонал он…

Но они спорили так ожесточенно, что никакая просьба не могла их остановить. Когда были исчерпаны аргументы и оба выдохлись, их светлости вернулись в карету, хлопнули дверцами, а кучер изо всех сил хлестнул лошадей.

Эта тягостная и одновременно шутовская сцена подействовала на всех удручающе.

Три дня спустя Полина прибыла в Турин и поселилась во дворце с принцем Боргезе и двумя высокими и крепкими савоярами, которых повсюду возила с собой — «на всякий случай»…

Не осознавая, какой вред она может причинить императору, Полина продолжала свою бурную любовную жизнь…

Положение Бланджини в Турине было совершенно невыносимым. Полина перетаскивала его из одной постели в другую, целовала на людях; ее бесстыдство доходило до того, что она сажала его в свою коляску, когда ехала что-нибудь осматривать. «Нескромная хроника» пишет, что частенько она тащила его под куст и, не обращая внимания ни на кучеров, ни на придворных дам, ни на гостей, заставляла «топтать свою лужайку».

А ведь Наполеон приказал Бланджини покинуть Италию.

Бедный музыкант умирал от страха. И этот страх мешал ему иногда быть тем блестящим партнером, который требовался Полине. Вот что пишет один из биографов, Валентин Телье: «Бланджини жил в постоянном страхе быть арестованным и брошенным в тюрьму за ослушание императорскому приказу. Ложась в постель с Полиной, он старался забаррикадировать дверь каким-нибудь креслом или комодом. Позже, став главным капельмейстером короля Вестфалии, Бланджини рассказывал, что однажды вечером, когда они с принцессой Боргезе „исполняли любовный дуэт“, в коридоре раздался звук шагов.

Полина, не желавшая терять ни одной секунды удовольствия, попросила его не «прерывать своей партии». Трясясь от ужаса, несчастный попытался выполнить указание, но… увы! Природа отказалась… Пристыженный Бланджини остановился. Разъяренная принцесса начала грубо оскорблять музыканта, а потом послала за одним из своих лакеев-савойяров. Композитор побежал в людскую, привел самого крепкого из слуг, закрыл его р комнате с Полиной и поторопился к себе».