Наполеон и Мария-Луиза - [53]

Г-н де Блакас был из тех эмигрантов, про которых будет замечено, что они ничего не забыли и ничему не научились. Воображая, что Франция не изменилась со времен Людовика XV, он мечтал о восстановлении абсолютной монархии.

И очень скоро нажил себе врагов в лице всех советников короля. Гизо, самый злобный и язвительный из них, потребовал немедленной его высылки. Людовик XVIII, грустно покачав головой, сказал:

— Королям прощают любовниц, но не прощают фаворитов.

Вынужденный после долгих колебаний назначить Блакаса послом в Неаполь, король две недели потом неутешно рыдал в своем кресле на колесиках.

Пытаясь дать объяснение странной слабости, которую Людовик XVIII питал к своим фаворитам, Шатобриан писал: «Возможно, в сердцах одиноких монархов образуется пустота, которую они стремятся заполнить первым попавшимся человеком? Что это: взаимная симпатия, сродство душ, сходство характеров? Или дружба, дарованная Небесами, дабы утешить их в величавом одиночестве? А может быть, это желание иметь преданного душой и телом раба, перед которым ничего не надо скрывать, раба, к которому привыкаешь, как к одежде, игрушке, как к навязчивой идее — продолжению чувств, вкусов, капризов того, кем она овладела и кого держит во власти необоримого гипноза? Чем раб более низок и чем он более приближен, тем труднее от него избавиться, потому что он посвящен в такие сокровенные тайны, которые нельзя сделать достоянием общества. И этот избранник обращает в свою пользу и собственную гнусность, и слабость своего господина». («Загробные мемуары».)

— Уехал! Уехал! — Король плакал, утирая, слезы огромным носовым платком. — Ах, как я любил, его!.. Маленький мой, дитя мое… Негодяи, подлецы, они лишили мою жизнь смысла…

На шестнадцатый день король с сияющим лицом спустился из своих апартаментов и приступил к трапезе, съев на закуску сотню устриц. Придворные облегченно вздохнули — было очевидно, что Блакас забыт.

А еще через несколько недель у Людовика XVIII появился новый фаворит. Счастливца звали Эли Деказ. Бывший чиновник Империи, префект парижской полиции, он недавно заменил Фуше на посту министра полиции.

По роду своей деятельности он знал все о жизни па рижского общества, в том числе и о низших его слоях. Каждый день являлся он в Тюильри с набитым письмами портфелем. Письма вскрывали в секретном отделе полиции и выписывали из них пикантные сплетни и скабрезные анекдоты. Деказ со знанием дела сообщал королю дворцовые и городские альковные интриги, л тот просто ерзал от удовольствия и не мог удержаться от негромких радостных восклицаний.

Естественно, что очень скоро Людовик ХУНТ не мыслил себе жизни без Деказа.

«Это была настоящая идиллия, — пишет Лукас-Дюбретон. — Дошло до того, что король жил для Деказа и благодаря Деказу. По утрам они вместе работали, а на заседаниях Совета министров, лишенный возможности поговорить со своим любимцем, король посылал ему нежные записочки. Когда Деказ почему-либо отсутствовал, король также писал ему, прося чем-нибудь его занять. Например, прислать для ознакомления план своего ближайшего выступления, чтобы, если это нужно, „кое-что поправить“. Потрудиться для обожаемого Деказа было для короля высшим наслаждением. А с наступлением вечера, когда члены королевской семьи расходились по своим апартаментам, он вел нескончаемые беседы с милым его сердцу министром… Какое это было славное время! Перед уходом Деказ оставлял на столе шкатулку с дневной почтой со своими пометками. А наутро его августейший друг возвращал письма, выделив то, что его заинтересовало, и присовокупив к ним нежную записочку. Так они ежедневно проявляли друг о друге трогательную заботу, угождали друг другу, обменивались любезностями, быть может, несколько пошлыми. И эта романтическая преданность фаворита скрашивала существование старого человека.

Людовик XVIII говорил ему «ты» и обращался к нему не иначе, как «сын мой», «дорогой мой сын», гладил по голове, щипал за подбородок и спрашивал у окружающих: «Не правда ли, у него красивые глаза?»

На этот раз фаворит Людовика XVIII был ярым либералом, и вскоре против него ополчились ультрароялисты и члены Конгрегации.

В течение нескольких недель эти люди, про которых говорили, что они большие роялисты, чети сам король, искали способ избавиться от Деказа. Однажды виконту Состену де Ларошфуко, ревностному конгрегационисту, пришла в голову блестящая мысль заменить Деказа женщиной, выдающейся во всех отношениях, которая подчинила бы короля своему влиянию.

— И я такую женщину знаю, — сообщил собравшимся виконт. — Это мадам дю Кайла.

Члены Конгрегации удивились: было известно, что мадам дю Кайла его любовница.

— Ради общего дела я готов идти на жертву, — с исполненным благородства видом заявил он своим восхищенным сторонникам.

В тот же вечер, придя к мадам дю Кайла, ни сном, ни духом не ведавшей, какую ей уготовили роль, и оставшсь с ней наедине, он без промедления приступил к делу.

— Франция на краю пропасти! — торжественным тоном начал он и продолжал: — Король словно ослеп, и Никто, кроме женщины, не может сорвать с его глаз роковую повязку. Лишь женщина со свойственной ей мягкостью способна, не травмируя самолюбия короля, помочь ему прозреть. Наш монарх прислушивается к советам тех, кого любит. Владеть его сердцем — значит вместе с ним править Францией. В истории Франции и Испании известны случаи, когда от женщины, от ее влияния на венценосца, зависела судьба монархии. Так вот сейчас настал такой момент, — и в вашей власти спасти веру и монархию. Самой природой, происхождением, воспитанием и даже постигшим вас горем вам словно уготована эта благородная роль. Попросите у короля аудиенцию под предлогом, что ищете его покровительства для себя и своих детей. Явите ему ваши совершенства: обходительность, изящество, грациозность, ваше здравомыслие — все, чем так щедро наградила вас природа не для того, чтобы прятать эти сокровища в тени уединения, но для того, чтобы они ярче засверкали в свете дворцовых люстр. Очаруйте короля, пусть он пожалеет, что расстается с вами, и пожелает снова вас увидеть. Действуя осторожно и тактично, покорите его сердце и с помощью своего интеллекта подчините разум. Сделайте так, чтобы он не мог без вас жить, чтобы вы стали единственным человеком, способным исцелить его страждущую душу, обремененную государственными заботами, тогда он прибегнет к вашим советам и с их помощью спасет Францию от гибели.