Наполеон Бонапарт: между историей и легендой - [14]
Столичные и провинциальные газеты много писали о проектах сооружения величественного надгробия, которое было бы достойно праха великого человека, и о проекте величественного памятника императору, от которого со временем отказались, вполне возможно, по причине того, что это изрядно превысило бы смету предполагавшихся расходов>115>.
О церемонии похорон, происходившей в Париже необычно холодным днем 15 декабря (температура ночью опускалась до минус 15 градусов), оставили воспоминания многие свидетели: Виктор Гюго, Дельфина де Жирарден, герцогиня Доротея де Дино, княгиня Д. X. Ливен, мамлюк Али. Дипломатический корпус в большинстве своем отклонил приглашение короля присутствовать на церемонии перезахоронения одним «узурпатором» другого «узурпатора». Помимо прочего, дипломатам претил титул «император», фигурировавший в приглашениях>116>. Европа, таким образом, отказывалась признавать культ Наполеона, против которого ранее сражалась. Впрочем, если дипломаты и не присутствовали на церемонии, то внимательно за ней наблюдали, как, например, дипломат граф Рудольф Аппоньи, племянник австрийского посла, прекрасно все видевший с балкона особняка на Елисейских полях.
Доротея де Дино, на протяжении двадцати двух лет жизни - неизменная спутница жизни, секретарь и подруга князя Ш.-М. Талейрана, записала в своем «Дневнике» 9 декабря 1840 г. (в Париже в эти дни ее не было, она находилась в своем замке Рошкотт): «... сейчас, когда Адрес вотирован, все внимание сосредотачивается на “празднике останков”, как это называет парижский народ. Церемония обойдется в миллион. Тысячи рабочих день и ночь заняты приготовлениями, и тысячи зевак целыми днями за ними наблюдают. Какая нелепость вся эта комедия. Прибыть в такой момент! В таких обстоятельствах! Мне кажется, что скалы Святой Елены были более трогательной могилой, и, может быть, более надежным убежищем, нежели бурлящий и революционный Париж»>117>.
14 декабря Доротея записала: «Мне сообщают, что на знаменитой церемонии “останков” королева и принцессы будут в траурных накидках, как на похоронах Людовика XVIII. Похоже, все сошли с ума! Газеты только и пишут, что о похоронном, или, скорее, триумфальном марше и о религиозных почестях, которые повсюду воздаются останкам императора. За истекшие сорок лет Наполеон уже второй раз окажет французам ту же услугу: он их примирит с религией. Очень любопытно видеть коленопреклоненное население, окруженное клерикалами, благословляющими этот “прах"; очень любопытно повсюду наблюдать за этими церковными благословениями народного героя... Мне кажется очевидным: эти знаки почитания прославляют не законодателя, а узурпатора и завоевателя»>118>.
Княгиня Ливен в это время писала своей подруге Доротее Дино из Парижа: «... больше не говорят об обсуждении Адреса; все это забыто ради погребения Наполеона. Похороны будут превосходными; я надеюсь, что они не будут ничем иным»>119>.
Дело в том, что ультрапатриотическая антианглийская риторика, к которой летом-осенью 1840 г. охотно прибегали журналисты, верные Тьеру, оживила в народе память о поражениях двадцатипятилетней давности; парижские простолюдины вспомнили о Ватерлоо и стали вымещать обиду на англичанах, находившихся в Париже, от слуг до дипломатов. Перед церемонией 15 декабря ходили слухи, что толпа намерена разгромить здание английского посольства; известен случай, когда на улице Предместья Сен-Оноре толпа встретила экипаж английского посла во Франции криками: «Долой англичан!»>120> Об этих настроениях писала Доротея Дино: «Герцогиня Монморанси сообщила мне следующее: “Ходят слухи, что есть намерение отправиться в английское посольство и уничтожить особняк; поговаривают также, что в отеле находятся войска и что леди Гренвил съехала. Полагают, что на церемонии будет порядка 800 тыс. человек”»>121>.
Перезахоронение останков Наполеона вызвало живое любопытство и за пределами Франции. Княгиня Ливен сообщала Доротее Дино: «Вся женская Россия здесь: пять придворных дам в Париже. В Санкт-Петербурге осталось только четыре!»>122 Что касается реакции дипломатического корпуса, то, по словам всезнающей княгини, «послы заявили, что они не будут присутствовать на церемонии. Для большинства из них, я знаю, это их собственное решение; лорд Гренвил (посол Великобритании. - H. Т) делал запрос. После некоторых колебаний ему сказали, чтобы поступал так же, как остальные»>122>>123.
«Праздник почившего изгнанника, с торжеством возвращающегося на родину», как образно назвал церемонию Виктор Гюго, состоялся в Париже 15 декабря 1840 г. и, несмотря на опасения, прошел без эксцессов.
На площади перед Домом Инвалидов были устроены подмостки, на которых разместилось сто тысяч человек; по обе стороны аллеи были установлены два ряда колоссальных статуй, изображавших героические фигуры, напротив Дома Инвалидов возвышалась гипсовая статуя императора.
Люди стояли вдоль всего пути следования погребальной колесницы; из порта Курбевуа кортеж добрался до Триумфальной арки на площади Звезды, оттуда процессия проследовала по Елисейским Полям до площади Согласия, пересекла Сену по мосту Согласия и направилась к Собору Инвалидов. На всем пути следования колесницы ее приветствовала огромная толпа, стучащая ногами от ледяного холода, чтобы согреться. За гробом шли маршал Никола-Шарль Удино (наполеоновский маршал, в 1810 г. получивший от императора титул герцога Реджио), неся кисти от погребального покрова, маршал Молитор, генерал Бертран и адмирал Руссен.
Россия в годы царствования императора Николая I (1825–1855) и Франция в эпоху правления конституционного короля Луи-Филиппа Орлеанского (1830–1848). Это был период резкого ограничения контактов, что было вызвано негативным отношением российского самодержца к режиму, рожденному революцией. Однако, несмотря на жесткое, порой на грани конфронтации, противостояние, между нашими странами происходило и постоянное взаимодействие. Это был первый опыт сложных и противоречивых отношений между российским самодержавием и французским либерализмом. Отношения между странами – это отношения между народами.
Франсуа Пьер Гийом Гизо (1787–1874) является одной из ключевых фигур политической жизни Франции эпохи Реставрации (1814–1830) и Июльской монархии (1830–1848). Он был первооткрывателем в различных областях научного знания, таких как педагогика, конституционное право, история и социология. Как и многие из его современников, Гизо сделал две карьеры одновременно: политическую и научную, но неудача первой затмила блеск второй. После Революции 1848 г. в забвении оказался не только политолог эпохи Реставрации, но и крупный специалист по истории Франции и Великобритании.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Настоящая книга представляет собой интереснейший обзор развития инженерного искусства в истории западной цивилизации от истоков до двадцатого века. Авторы делают акцент на достижения, которые, по их мнению, являются наиболее важными и оказали наибольшее влияние на развитие человеческой цивилизации, приводя великолепные примеры шедевров творческой инженерной мысли. Это висячие сады Вавилона; строительство египетских пирамид и храмов; хитроумные механизмы Архимеда; сложнейшие конструкции трубопроводов и мостов; тоннелей, проложенных в горах и прорытых под водой; каналов; пароходов; локомотивов – словом, все то, что требует обширных технических знаний, опыта и смелости.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.