Напиши обо мне роман - [39]

Плотная кожаная косичка со стальным замком, каменные бусины с уходящими в темную глубину разводами, тонкие ниточки — красная, белая, оранжевая. Довольно толстая золотая цепь и рядом плетеный из дешевого бисера широкий браслет, серебряное полукружье с надписью на арабском, сборная змейка из светящегося изнутри янтаря с вырезанными на нем знаками.

Браслеты охватывали его запястье широкой лентой без зазоров, иногда один поверх другого. И где-то под ними пряталась еще одна тайна, я чувствовала это, хоть и сама не понимала, как.

— Расскажи мне… — попросила я, обводя кончиками пальцев арабскую вязь на серебре. — Откуда у тебя столько фенечек? Ты их коллекционируешь?

— Хм. — Роман, спохватившись, прихлопнул мои пальцы на своем запястье, поймав их в ловушку.

/2

Но любопытство в кулаке не удержишь.

— Это какая-то новая мода у богатых и знаменитых? — подсказала я ему вариант.

Не зверь же я совсем. Пусть соврет, если не хочет говорить.

— Нет, это личная… коллекция.

Его рука так и осталась на моих пальцах, накрывая их и едва заметно поглаживая, как только что делала это я сама.

Момент был такой… искренний, что ли, какие редко случаются даже у самых близких людей, проживших много лет вместе. Наверное, от сроков такие вещи не зависят. Они или случаются — или нет.

— Очень разнокалиберная коллекция, — хмыкнула я.

Роман гладил костяшки моих пальцев, я гладила бусины на браслете из янтаря. Такая странная делегированная ласка.

— Потому что это не коллекция браслетов, это коллекция… — он запнулся, подыскивая слово. — Зароков?.. Не знаю, как еще назвать.

— Ты что-то обещаешь и в знак этого надеваешь браслет?

— Нет. Наоборот. Я что-то прошу. И пока я хочу, чтобы оно оставалось со мной, я ношу браслет.

Мои пальцы перебирали один за другим — серебряный, золотой, каменный, стальной, шнурок с деревянными бусинами, нити…

Почему-то я остановилась на плетеной из простого мулине фенечке. Как раз такой, что была в той истории, которую я вспомнила в ресторане в нашу первую встречу. Которая завязывается прямо на руке и снять ее невозможно. Судя по выцветшим истертым нитям, ей было очень много лет, но носили ее очень аккуратно, а растрепанные хвосты были подшиты более яркими нитками.

У каждого книжного героя должно быть сокровище, тайна, недостаток и цель. Не думаю, что у зеленоглазого миллионера Романа Витта были какие-то проблемы с сокровищами и целями. Да и недостатков наверняка имелось в избытке.

А тайна — вот она.

Под моими пальцами.

Вопрос в том, расскажет он мне ее просто так — или отправит в долгий квест за молодильными яблочками и мечом короля Артура, лишь бы не раскрывать секрет.

— С нее все началось.

Роман тоже провел пальцами по плетеному браслету.

— Что ты попросил? И у кого?

— Тогда все работало не так. Сестра плела в больнице эти браслетики всем вокруг — от пациентов до врачей, и от уборщиц до…

Он осекся, сглотнул, пальцы, поглаживающие запястье машинальными движениями, как растирают старые раны, замерли.

— В общем, всем. И мне тоже. Я должен был отправиться в Англию, в языковой лагерь, какие-то бешеные по тем временам деньги это стоило и никто не соглашался оставить меня дома. Даже заперли и приставили человека, который везде за мной таскался, чтобы я не сбежал.

Роман убрал руку, снова потер запястье, морщась, будто оно болело.

Я тихонько ждала. И весь лес ждал. Даже костер слегка притих и не трещал так громко, и в траве не шуршали местные обитатели.

— Я не хотел от нее уезжать. Я бы ночевал у нее в палате, если бы мне разрешили. Я даже… — он глубоко вдохнул, выдохнул, зачем-то придвинул меня поближе хозяйским жестом. — Я не хотел, чтобы она умирала и сделал, в общем, одну глупость… хотел обменять свою жизнь на ее. Почти удалось откосить от лагеря, — Роман глухо хохотнул. — Правда, не так, как собирался. Мне запретили ее навещать, но Ленка сама попросила, чтобы я пришел. И надела мне этот браслет. Пообещала, что не умрет, пока я его ношу.

Я еле выдохнула. Легкие жгло огнем — забыла, что нужно дышать.

Ох…

Даже страшно спрашивать, что было с сестрой. И что с ней стало потом.

— Мне было тринадцать, понимаешь. Я думал, что я уже взрослый, но был еще совсем маленьким, совсем. Она-то просто хотела, чтобы я спокойно съездил в тот лагерь и вернулся, вот и все колдовство. А я… не смог его снять. Даже потом, когда в школе начали дразнить за девчачьи цацки.

— Она… жива? — с трудом решилась спросить я.

— Да, конечно! — он рассмеялся уже куда естественней. — Вышла замуж, живет в Штатах, терпеть не может наш Мордор, приходится самому мотаться в гости пару раз в год.

— И ты… — я начала фразу, но он прервал ее, бодро вдруг взявшись рассказывать:

— Вот красную ниточку видишь? Монах в Таиланде завязал, а я загадал, чтобы новый бизнес взлетел. И, представляешь, именно он и взлетел, и теперь хер развяжешь ведь, мало ли. А вот эту каменную фиговину с башкой медведя мне подарили скандинавские партнеры, но я ни хрена не помню, что загадал! Не мог же ничего, правда? Но мы так ужрались, когда контракт подписывали, что я проснулся через три дня в чужой гостинице с двухметровой блондинкой в постели. В башке — пустота, на счету — бабло, на руке — браслет.