Напиши обо мне роман - [38]

— То есть, бывшего мужа ты все-таки хотела обратно? — уточнил Роман.

Не удержался все-таки, воткнул отравленный кинжал, стоило заметить щель в броне.

Невыносимо захотелось вонзить зубы в его руку, которая так удобно и приглашающе обнимала меня за плечи. Близко тянуться, не успеет отдернуть.

Меня останавливало только то, что мы все же недостаточно близко знакомы, чтобы жрать живого человека. Но останавливало уже с трудом.

Секреты

/1

Вернуть бывшего мужа, да?

— Да, я мечтала об этом, — процедила я сквозь сжатые зубы. — И роман, кстати, очень помог избавиться от дурацких желаний. Читатели меня довольно быстро убедили, что он мудак, и пришлось вылить немало сиропа и розовой краски, чтобы он стал парой героине.

— Вот, кстати! Фантазия, как средство прогнозирования… — он задумался, машинально прижимая меня покрепче. — И отсеивания неработающих вариантов.

— Как же тогда, по-твоему, работают мечты о миллионерах в романах? — засмеялась я. — Начитавшись, женщины решают, что им такого счастья не надо, свой Вася в дырявых носках роднее?

— Ага… — кивнул Роман. — А мечты о миллионерах у всех женщин одинаковые?

— Нет, почему, — оскалилась я. — Некоторые еще хотят миллиардеров.

— В венесуэльских боливарах, дорогая, я уже триллионер… — бархатно мурлыкнул Роман, склоняясь к моему уху. — Как ты себя ощущаешь в моих объятиях?

— Как с любым другим мужчиной, который не смог пожарить себе сосиску и теперь пахнет горелым мясом и костром, — честным голосом заявила я. — А так-то я, знаешь, в далекие временя бешеной инфляции в Беларуси тоже как-то туда приехала и несколько дней ощущала себя непристойно, отвратительно богатой. «Все меню два раза, пожалуйста, и какое у вас самое дорогое шампанское?»

— Мне кажется, это все же разные мечты — мужчины, которые зарабатывают деньги и сами деньги.

— Мужчины, которые умеют зарабатывать, обладают притягательностью не только из-за денег!

— Думаешь, у всех нас есть что-то общее?

— Ну… — я задумалась. — У меня мало материала для сравнения. Я вот знаю айтишников, которые случайно написали игру и она принесла им кучу денег. В них можно влюбиться, но вовсе не потому, что у них на счету много ноликов. А, скажем, Павел Дуров хорош не только ноликами, а еще и кубиками. Сложнее всего с классическими богатыми мужиками, у которых откаты, гранты, монополии. Они такие зажравшиеся неприятные товарищи того же типажа, что какой-нибудь гендиректор типографии, который зажимает в коридоре сотрудниц, чтобы полапать за жопу. Такого в роман не вставишь.

— А я какого типа? — небрежно поинтересовался Роман, но я почувствовала, как натянулись жилы под горячей кожей. — Меня можно в любовный роман? Лучше эротический…

— В тебя ни одна нормальная женщина не влюбится, ты же невыносимый хам!

— Ты же влюбилась.

— Пффф, я пока нет.

— Пока…

— Ой, все!

— Что все? Неужели тебя ничуточки не взволновали деньги на счету? На машину ты повелась как самая обычная девка, аж глаза засияли, — ядовито улыбнулся Роман.

Я взвилась:

— Нет, дорогой! Мне, знаешь, еще важно, как именно ты эту машину заработал! Может, наркотиками торговал или девушек продавал в гаремы арабам. Мне такой мудак не нужен, у меня этот типаж уже закрыт!

— Ты разговариваешь со мной так, будто я твой персонаж, — прошипел он.

— Это как?

— НАГЛО!

Я заржала, не в силах удержаться:

— Ты так искренне возмущаешься, как будто реально хочешь меня убедить, что с богатыми серьезными чуваками надо разговаривать уважительно, полушепотом и в нетерпеливом ожидании их высочайших повелений!

— А ты просто чудовищная женщина и ни один миллионер тебя бы не стал терпеть и пяти минут рядом с собой!

— Ой, ну зачем такие комплименты, мы еще не настолько близко знакомы, я смущаюсь!

Мне было легко с ним болтать вот так, уже совершенно не задумываясь, что я несу. Почти со всеми людьми мне приходится сдерживаться, фильтровать и стараться обойти острые углы. С теми, кто поглупее — не употреблять слишком много сложных слов.

С теми, кто понежнее — оборачивать черный юмор в мягкую яркую тряпочку.

С кем-то не материться, с кем-то не упоминать детей или болезни.

И вся равно рано или поздно наступал момент, когда я, разыгравшись, забывалась и в ответ на очередную фразу просто кожей чувствовала резко вспыхнувшее напряжение.

Что-то не то.

Приходилось отматывать разговор назад и искать — что не то. Где задела. Где снова перешла черту и не заметила. Это нормально в обществе, я знаю. И мечтать о человеке, с которым можно было бы расслабиться, я перестала довольно давно.

Именно поэтому с Романом было еще и очень опасно.

Он иногда бесился, иногда предостерегал меня, иногда делал вид, что обижается, но я ни разу не чувствовала этого напряжения — иголки, воткнутой в коленку, когда слишком сильно смеешься и не можешь остановиться.

Я, конечно, сладко мечтала иногда о книжных персонажах. Иногда даже собственных.

И вот, когда он сам, герой моих книг, оказался рядом во плоти, оказалось, что он… лучше.

Он перебивает собой все, что я могла придумать.

Несмотря на хамство и подъебки. А, может, именно благодаря им?

Я, сама не замечая, вела пальцами по его руке, натыкалась на браслеты и снова начинала свой путь по смуглому предплечью. Словно ласкала его — хоть и неосознанно. Но меня все больше и больше волновал неровный край браслета, в который я упиралась в финале каждого движения. Их было много — этих браслетов.