Напиши обо мне роман - [104]

Или обнять.

/2

Роман провел носом по моей щеке, вдохнул запах волос, куснул мочку уха и проговорил низким голосом с еле слышной царапающей изнутри хрипотцой:

— Может быть… подумай только, — его вздох опалил кожу на виске. — Может быть, я был послан тебе, чтобы ты убедилась, что в мире существует любовь, которая тебе нужна.

— Любви вообще нет, ее придумали… — начала я.

— Русские, чтобы денег не платить? — закончил он фразу. Сухие губы царапнули уголок моих губ. — Я буду и любить, и платить. Все, что скажешь.

Я крутнулась в его руках, вырываясь, сделала шаг в сторону и поставила наконец чашки в раковину. Но вместо того, чтобы обнять его, зачем-то включила воду и стала мыть их так тщательно, будто там была как минимум засохшая гречка, а не простой чай.

Роман замер позади, не касаясь меня, но заставляя ощущать его присутствие каждой клеткой тела.

— Свет заслоняешь, — буркнула я, в очередной раз вытряхивая пару капель «фейри» на губку и намывая донышко чашки. — Любовь придумали мужчины, которые не сумели другим путем загнать женщин в брак. Если мне всего хватает, а в остальном я не нуждаюсь, какие еще причины могут быть?

— Делать жизнь друг друга лучше, — сказал Роман, прижимаясь ко мне всем телом… чтобы вынуть чашку из рук, закрыть кран и развернуть меня к себе.

Я мстительно стряхнула капли с рук прямо на его дизайнерскую водолазку. Он даже не обратил внимание.

— Я делаю твою жизнь лучше? — спросила я, поднимая глаза.

— Да.

— А ты мою?

— Тебе виднее.

— Не убедил.

Роман вздохнул и обнял меня, прижал к себе, надавив ладонью между лопаток. Я изогнулась, сопротивляясь, но когда он стащил с плеча мою футболку и обжег губами то место на коже, куда целует горячий ветер в разгар июля, я дрогнула. Его нежность плавила меня, словно жаркое лето, снимая слой за слоем все защиты, растворяя броню, которой я отгораживалась от того, что может меня убить.

К счастью, кроме брони снаружи, у меня еще был стержень внутри.

Просто сейчас он был обернут моим расплавленным телом, которое послушно, повинуясь Роману, пошло за ним в комнату.

Такому горячему, пахнущему теплом и сладким дымом.

И сердце билось так громко, что я не слышала, что он мне говорил. Просто шла, даже закрыв, кажется, глаза. Разве я могу заблудиться в собственной квартире? Четыре шага по коридору, поворот — дверной проем — и еще пять… шесть… семь крошечных шагов с остановками, наполненными поцелуями и — вниз.

Вниз.

— Иди ко мне… — слова, от которых у меня останавливается сердце. Сколько раз я вкладывала их в уста своих героев, потому что после этого все сразу обретало смысл. Эти слова значат для меня так много — «иди ко мне».

К нему.

Роман опустился на матрас на полу, заваленный ворохом подушек и одеял, моей одеждой, книгами, распечатками, прочим хламом. Я не готовилась к тому, что у меня тут будет романтический вечер. Но почему-то это совершенно не мешало.

Я снова оказалась сверху — так я могла любоваться им. Гладить пальцами по лицу. Такой красивый. Зачем он такой красивый, а?

Вот никак не мог быть обычным таким российским миллионером — плешивым и с натянутой на пузе рубашкой?

У меня слишком высокие стандарты, никакое обаяние не перевесило бы, даже, наверное, никакая любовь.

Или мне было бы все равно?

— Я люблю тебя.

Он снова это сказал.

Хотя я все равно сказала первая.

— Это что-то меняет? — спросила я.

— Вообще все меняет. Без тебя мир какой-то не такой. Я сам какой-то не такой. Я сомневаюсь, нужен ли я тебе. Я постоянно думаю, что ты делаешь. Что я могу еще сделать, чтобы ты не засмеялась, не оттолкнула. Чтобы тебе было хорошо и весело. Мне хочется делать это всегда. Алиса…

Он прикрыл глаза, когда я провела пальцами по его вискам, погладила веки. И закрыл рот, когда я положила руку на его губы. Он поцеловал мои пальцы и выдохнул.

— Все это неважно, Ром… — я вздохнула. — Все пройдет.

— Нет.

— Да. Все клянутся любить вечно. А когда любовь проходит…

В горле растопырился раскаленный еж, в глазах закипели слезы.

— Когда любовь проходит… — проговорила я, уже не беспокоясь, что он услышит боль в моем голосе. — Выясняется, что это все была фигня. Что это была не любовь. И ты идешь дальше, отдарившись дорогой цацкой и только закатываешь глаза, когда тебе царапают машину. Ничего не остается от той любви. И мне ничего не останется. Вообще ничего. Я даже писать больше не могу. На что я жить-то буду?

— Ну что ж, — сказал он неожиданно весело. — Пока любовь не прошла, я переписал на тебя половину имущества, дорогая.

В распахнутых зеленых глазах затанцевали золотые искры.

Я замерла.

/3

Осипшим голосом спросила:

— Шутишь?

— Да, — сказал Роман, криво усмехнувшись. — Конечно, шучу. Но что ты почувствовала в этот момент?

Я медленно выдохнула, чувствуя, как сердце снова начинает биться.

— Ужас.

— Да? — он, кажется, огорчился. — Правда? Жаль…

— Ром, все, давай заканчивать эти игры.

Я скатилась с него на кровать и подложила подушку под голову. Он тут же закинул на меня руку и ногу и снова коснулся губами обнаженного плеча.

— Какие игры? Это я про имущество пошутил. А что буду любить вечно — чистая правда.

Я поморщилась:

— Знаешь, сколько раз я слышала про вечную любовь? Это в девятнадцать можно морочить голову такой ерундой. А у меня, знаешь, есть опыт. «Ах, я буду любить тебя всегда, мы навечно останемся близкими людьми!» но стоит на пару месяцев оставить и не подкармливать вниманием, и все проходит. Ну за полгода в крайнем случае.