Написано кровью моего сердца. Книга 2. Кровь от крови моей - [21]

Наконец он принялся искать отца или дядю Хэла. Вряд ли они знали что-нибудь о Джейн и Фанни, но Уильям просто не мог бросить поиски, не попросив о помощи родственников. Две юные девушки вряд ли могли обогнать армию…

Уильям внезапно остановился посреди толпы, заставив остальных обходить себя.

– Черт побери, – пробормотал он, слишком уставший и вспотевший, чтобы произнести это как восклицание. – Коленсо, леворукий придурок. – И, злясь на себя и на конюха, Уильям мрачно направился на поиски Коленсо Барагваната.

Тот и в самом деле был левшой. Уильям это быстро подметил, потому что и сам страдал подобным недугом. Однако в отличие от Коленсо Уильям не путал правую и левую стороны. Коленсо же… Уильяму хотелось пнуть себя самого за то, что он это забыл.

– Чертов идиот, почему ты не подумал об этом? – пробормотал он, утирая потное, пыльное лицо рукавом.

Зачем девушкам идти впереди армии? Даже если они боялись кого-то из солдат и собирались добраться до Нью-Йорка, им лучше всего идти в другом направлении, хотя бы временно. Армия уйдет далеко вперед, и тогда они без спешки пойдут, куда им нужно.

Уильям посмотрел на солнце, которое будто замерло на небе, и глубоко вздохнул. Джейн кто угодно, но только не дура. Пожалуй, для начала он поужинает, а потом найдет Коленсо – но Уильям поклялся бы чем угодно, что рассвет застанет его на дороге в Миддлтаун.

***

Он нашел их незадолго до полудня. Они заметили его, но Уильям первым увидел их, двух девушек, идущих по обочине дороги с тюками в каждой руке. Услышав едущую повозку, девушки глянули на нее через плечо и отвернулись, не заметив ничего опасного. Но Джейн снова обернулась, осознав, кого увидела. Лицо ее исказилось от страха.

Бросив тюк, она схватила сестру за руку и потащила прочь от дороги. Путь проходил по фермерским угодьям, и по обе стороны от дороги расстилались поля, однако впереди, в нескольких сотнях ярдов, высилась довольно большая каштановая роща. Невзирая на оклики Уильяма, девушки мчались к ней так, будто их преследовал дьявол.

Ругаясь себе под нос, Уильям остановил мула, бросил поводья и кинулся в погоню. Он бежал быстро, но девушки все равно достигли опушки рощи раньше его.

– Стойте, бога ради! Я не причиню вам вреда!

Фанни было послушалась, но Джейн дернула ее за руку, и девушки исчезли в зарослях.

Уильям хмыкнул и перешел на шаг. Пусть Джейн вбила что-то себе в голову – хотя сомнительно, что у нее вообще есть голова на плечах, – но зачем она потащила свою сестру туда, где два дня назад шли бои?

Следы колес и взрытая земля на полях указывали места, где солдаты бежали или тащили артиллерию. В воздухе пахло смертью. Неубранные трупы гнили на солнце, на них пировали мухи и черви… Уильям надеялся, что девушки не столкнутся с таким трупом, и вместе с тем желал этого – тогда они с визгом бросятся обратно, прямо в его руки.

Но в складках здешней местности могут скрываться не только трупы. Уильям машинально схватился за пояс, ища нож – которого, разумеется, там не оказалось, и выругался вслух.

Это будто послужило сигналом – из рощи донесся шум. И трупы тут были ни при чем. Мужские голоса то ругались, то убеждали, в ответ раздался визг. Уильям схватил какую-то ветку и побежал в рощу, крича изо всех сил. Его услышали: женщины визжали уже не так истошно, а мужчины – их определенно было больше одного: двое? трое? – испугались и взволнованно заспорили. Но говорили они не на английском!

– Mistkerle!3 – взревел Уильям. – Вонючие гессенцы! Feiglinge!4 Трусливые дерьмоеды!

Обсыпанный листьями и ветками, Уильям вывалился из кустов и увидел, как мужчины – судя по шуму, девушки были все еще с ними – направились к дороге.

Перестав кричать, он сменил направление и бросился обратно к дороге. Ветки хлестали его по лицу, недозрелые каштаны били по голове и плечам… Вот они! Из-за деревьев у дороги высунулся мужчина, но тут же отпрянул и под громкий вскрик вытащил за шею упирающуюся Фанни.

Уильям кинулся к ним, громко ругаясь и размахивая импровизированной дубинкой. Должно быть, вкупе с мундиром это выглядело пугающе – мужчина отпустил Фанни и бросился наутек. Фанни покачнулась и упала на колени. Крови на ней нет, значит, не ранена, все хорошо…

– Джейн! – закричал Уильям. – Джейн! Где ты?

– Здесь! Зде… – Она внезапно замолчала, но Уильям уже увидел ее футах в десяти отсюда и нырнул в подлесок.

С нею было двое мужчин. Один зажимал ей рот ладонью, другой пытался снять штык с мушкета. Уильям ногой выбил у него из рук оружие и напал. Через миг дородный солдат сшиб его на землю – может, он и не знал, что делать со штыком, зато руками драться умел.

Они катались по земле, тяжело дыша и пропахивая борозды, сучья ломались под ними с сухим треском, похожим на выстрелы. Уильям услышал хриплый мужской крик – наверное, Джейн ударила его, умничка! – но все его внимание занимал противник, пытающийся его задушить. Уильям схватил его за запястья и, вспомнив Бана Тарлетона, дернул на себя и ударил лбом в лицо.

Прием сработал и на этот раз: раздался жуткий хруст, в лицо брызнула горячая кровь, хватка мужчины ослабла, и Уильям выполз из-под него. Кружилась голова, однако Уильяма ждал другой противник. Гессенец успел открутить штык и теперь держал его в руке.