Наперекор судьбе - [10]

— Я неправильно оценивала ситуацию и, признаться, понятия не имела, что вызову столько проблем.

Некое подобие улыбки промелькнуло на красивом лице саксонца.

— Поскольку вам предстоит провести некоторое время в моем обществе, я считаю разумным научиться понимать друг друга. Или вы будете подчиняться моим командам, или будете возвращены во владения вашего брата без согласия вашего родственника. Надеюсь, я ясно выражаюсь?

Взгляды их встретились.

— Вполне.

Явно удовлетворившись, Эдвин повернулся, чтобы уйти, но спохватился.

— Вы ошибаетесь относительно моего происхождения, леди де Бревиль. Мне доставит громадное удовольствие, если вы будете относиться ко мне как к англичанину, а не саксонцу. А, кроме того, — с легкой улыбкой добавил он, — я не отношусь к крестьянскому роду. — После короткой паузы он продолжил: — Мы уезжаем на рассвете. Будьте готовы; иначе мы уедем без вас.

Сказав это, он зашагал прочь из комнаты, и Мэдселин осталось лишь молча поглядеть ему вслед.

— Невыносимый человек, — прошипела она, а потом, одернув платье, устало отправилась в свою комнату. — Я с удовольствием поучу его хорошим манерам.

Глава третья

Бланш уселась на повозку с багажом и улыбнулась, глядя на Эдвина Эдвардсона, который наклонился, чтобы проверить колесо. «Что за распутная рожа у этой Бланш!» — подумала Мэдселин.

— А почему она едет? — Мэдселин с раздражением посмотрела на взгромоздившуюся неподалеку женщину.

— У нее сестра работает у леди Изабеллы, и той показалось неудобным отказать Бланш в этой просьбе, — терпеливо объяснила Беатриса.

— Есть только одна причина, по которой она пожелала ехать с нами, однако он, похоже, не собирается потакать ее желанию.

— Ты несправедливо судишь об Эдвине, — улыбнулась Беатриса. — Он никогда не отдает предпочтения какой-нибудь одной женщине.

Священник замка наскоро благословил отъезжающих, и телеги в сопровождении отряда всадников медленно прогромыхали через высокие деревянные ворота. Рассвело всего час назад, и свет едва брезжил. Густые облака катились с запада; в воздухе пахло дождем. Мрачное настроение, не оставлявшее Мэдселин с самого пробуждения, давило ей на плечи, как ярмо, и она с опаской всматривалась в черневший впереди угрюмый лес.

Помимо двух разведчиков, повозку с кладью охраняли шесть вооруженных всадников. Эдвин Эдвардсон и совсем молодой сквайр, встречавший свое пятнадцатое лето, скакали позади. Мэдселин всерьез восприняла предупреждение англичанина о постоянно грозившей им в дороге опасности. «Эта земля, — сказал он, — кишит разбойниками и диким зверьем».

Возле ее дома, в Нормандии, не было таких громадных лесов. Там до горизонта тянулись равнины, зеленели луга с сочной травой, где пасся скот, медленно текли реки.

Прошедший ночью дождь превратил дорогу в грязную трясину, и временами повозки крепко увязали в ней. Тогда Эдвин Эдвардсон принимался руководить людьми, и Мэдселин с удивлением наблюдала, с какой готовностью они выполняли его приказания.

И всякий раз, когда случалось такое, Мэдселин, поднимая голову, видела, что Бланш не сводит с нее горящих ненавистью голубых глаз. «Она явно считает меня соперницей в борьбе за привязанность англичанина. Но если я кого и люблю, то лишь Хью де Моншалона, всегда столь любезного и предупредительного, несмотря на то, что он на несколько лет моложе меня. Его веселый нрав помог мне хоть немного воспрянуть духом в те мрачные дни, когда моего жениха убили через несколько часов после свадьбы».

Эмма, чье здоровье сильно ослабло после перенесенного прошлой зимой воспаления легких, с трудом выдерживала тряску, и Мэдселин с растущей тревогой следила, как у нее бледнеет лицо. Пожилая служанка никогда не любила путешествия, предпочитая жаркий камин и уютное кресло.

Не в силах больше выносить ее страдания, Мэдселин попридержала лошадь, чтобы дождаться Эдвина Эдвардсона. Лицо англичанина оставалось суровым и бесстрастным, но, по крайней мере, юноша пусть и хмуро, но все-таки поглядел на нее.

— Я думаю, пришло время отдохнуть. — Она произнесла это ровным голосом, не сводя глаз с тянущейся впереди дороги. Почувствовав раздражение англичанина, Мэдселин поспешила добавить: — Просто Эмма выглядит измученной. Я прошу не за себя.

Эдвин посмотрел на ехавших в повозке женщин.

— Старушка плохо себя чувствует? — резко, но не грубо спросил он.

— Она с трудом переносит долгое путешествие, — покачала головой Мэдселин. — Она и так уже более чем достаточно натерпелась по моей вине, и я была бы вам весьма признательна, если бы вы выказали ей немного доброго отношения.

— Эта женщина, должно быть, и в самом деле преданная служанка.

Мэдселин не была уверена, вопрос это или утверждение. Она повернула голову и посмотрела в суровое лицо мужчины.

— И упрямая тоже. Я не собиралась брать ее с собой, но она побоялась остаться с моей невесткой. Я не могла ей отказать. Эмма мне почти как мать.

Прежде чем обратиться к ней, Эдвин задумчиво поскреб бритый подбородок.

— А вы? Вы тоже боитесь вашей невестки?

Мэдселин немного уязвило, что ей задали такой личный вопрос.

— Мы не ладим друг с другом, — сдержанно ответила она. — Ярость Алисы обычно направлена на тех, кто не способен защищаться. Эмма всегда со мной, с тех пор, как я себя помню, и мне больно видеть, как ее обижают. А Алиса, поверьте, намеренно обижала ее, просто чтобы наказать меня.