Наперекор судьбе - [19]

Мэри Клер была милой девочкой, жаждущей любви. Как всякий ребенок в ее возрасте, она легко отзывалась на похвалу, на поощрение, на ласку. Но судя по всему, именно этого Мэри Клер была лишена, и существовала опасность, что если отец сейчас отвернется от дочери, то потеряет ее навсегда.

К середине недели стало очевидно, что пропасть между Джонатаном и Мэри Клер увеличивается. Он почти не выходил из своей комнаты, и все попытки медсестры или дочери побудить его спуститься вниз, оказались безуспешными. Джонатан не проявлял ни малейшего желания приспособиться к ситуации. Он просто ждал, да и то не слишком терпеливо, когда зрение вернется к нему. Порой он был похож на запертого в комнате провинившегося ребенка, ожидающего, когда же закончится срок наказания.

Шери, как медсестре, приходилось общаться со многими людьми, попавшими в трудное положение. И ее постоянно восхищало и трогало, как большинство пациентов вели себя в той ситуации, в которой оказались, — спокойно, уверенно, не жалуясь на судьбу. Хотя перспективы выздоровления порой были не слишком обнадеживающими.

В случае с Джонатаном никакой трагедии она не видела: потеря зрения была лишь временной. Однако вместо того чтобы радоваться этому, он отравлял жизнь и себе, и окружающим.

Мэри Клер неохотно входила в комнату к отцу. Первое время Шери в надежде сблизить их поручала ей относить ему те или иные вещи. Но девочка никогда не задерживалась у отца, и несчастное выражение ее лица говорило красноречивее всяких слов. Однажды Шери даже заметила в ее глазах слезы и чуть было не побежала наверх, чтобы отчитать Джонатана.

Желая скрасить пребывание девочки в доме, Шери старалась занять ее всякими мелкими поручениями. В результате Мэри Клер почти не отходила от нее, и между ними росло чувство взаимной привязанности.

Из отдельных замечаний и вопросов девочки было ясно, что изначально негативное отношение к отцу во многом являлось следствием позиции ее матери. Та не хотела теплых отношений между отцом и дочерью и всячески настраивала Мэри Клер против Джонатана.

И хотя Шери, осознавая все это, не могла не сочувствовать Джонатану, она все чаще теряла терпение в общении с ним.

— Мэри Клер, если ты поможешь мне отнести твоему папе мороженое, то мне не придется дважды подниматься к нему, — сказала Шери, заканчивая подготовку подноса с едой.

— А это обязательно?

— Нет, тебе совсем не обязательно идти со мной. Но если ты поможешь мне, то я быстрее освобожусь, и мы сможем пойти поиграть в мяч, как ты этого хотела.

Глаза Мэри Клер оживились, в них пробудился интерес.

— Хорошо, — сказала она, сползая со стула.

Шери вручила Мэри Клер вазочку с мороженым и ложку.

— Спасибо, ты у меня настоящая помощница! — похвалила она девочку, выходя из кухни.

Неужели отец и на этот раз оставит без внимания заботу дочери о нем? Как можно быть таким бессердечным? — недоумевала Шери, в душе надеясь, что на этот раз все будет по-другому. Но, увы, она опять ошиблась.

— А вот и ужин! — объявила Шери, открывая дверь в комнату Джонатана. — Основные блюда у меня на подносе. А десерт принесла Мэри Клер, которая мне сегодня здорово помогает, — добавила она.

— Это мороженое с шоколадными чипсами, — сказала Мэри Клер отцу, подходя к креслу, в котором он проводил большую часть времени.

— Отнеси мороженое обратно. Я не люблю его, — проворчал Джонатан раздраженным тоном, который Шери уже начала ненавидеть.

— Глупости. Все любят мороженое, — ответила ему она, заметив, что глаза Мэри Клер наполнились слезами.

— Но только не я! — возразил Джонатан резко.

И тут Шери увидела, как Мэри Клер бросила вазочку на пол, повернулась и выбежала из комнаты.

— Что это? Вы что-то уронили? — спросил Джонатан, даже не подозревая, что его слова могли так сильно расстроить дочь. — Надеюсь, это не мой ужин. Что у нас сегодня?

Шери стояла и печально смотрела вслед Мэри Клер. Черт бы побрал этого Джонатана! Разве можно быть таким черствым? Мэри Клер хотела помочь ему, а он одной фразой обратил в прах все ее добрые намерения. Точно так же он поступил в ту ночь у озера, когда Шери спасла Эйприл.

Она хотела обрушить на него весь накопившийся за эти дни гнев, но что-то остановило ее. Разве он прислушается к ее словам?

— Хлеб и вода! — Негодование, с которым Шери боролась, все-таки прорвалось наружу. — После спектакля, что вы только что здесь устроили, вы большего не заслуживаете!

Джонатан был явно обескуражен ее резкостью.

— Не понимаю вас.

— Тогда, возможно, пришло время наконец-то все объяснить.

Шери поставила поднос на стоящий рядом с креслом столик.

— Ваша дочь только что убежала отсюда вся в слезах, — сказала она, нагибаясь, чтобы поднять вазочку и подобрать мороженое с пола.

— В слезах? Но почему? — спросил он в полном недоумении.

— Почему? — повторила Шери с вызовом.

Она встала и с трудом сдержала порыв вывалить мороженое ему на голову.

— С тех пор как мы приехали в этот дом, вы засели в этой комнате и ждете, когда к вам вернется зрение. Тем временем ваша дочь, которой пришлось немало пережить в последнее время, — напоминаю вам об этом, если у вас короткая память, — все больше отдаляется от вас. Мне даже кажется, что она начинает вас бояться.