Наперегонки с Саванной - [48]

— Свадьба была прекрасна, — говорю я. — Мне понравилось танцевать в палатке со свечами и сверкающими огнями.

— Да? — бормочет Джек, медленно покачиваясь. — А мне нравится здесь. Тихо и уединенно. Не говоря о присутствии щенков.

Он поднимает мой подбородок двумя пальцами и нежно прижимается к моим губам. И это кажется настолько правильным, что это неправильно, так неправильно, что это правильно. Я отдаляюсь от него и касаюсь своего рта.

— Что если кто-то увидит? — говорю я, мои глаза разбегаются.

— Кто нас увидит? — он осматривает сарай. — Мул Чарли? Утка Джордж Вашингтон? Собака Эш? Сомневаюсь, что Эш заметит нас. Ей нужно разобраться с двенадцатью детьми. А утки и мулы вообще тупые. Но ты права, свинья Джеймс, вероятно, что-то расскажет.

Это меня смешит.

— Я хочу показать тебе кое что, — бормочет он, кладя руку мне на поясницу. Жар от его кожи прожигает мое платье.

— Вперед, — требую я, и он хватает меня за руку и вытаскивает из сарая в сторону Кедар Хилла. Мы пробегаем вместе под луной, смеясь. Ну, это не столь бег трусцой, сколько он тянет меня через траву. Я останавливаюсь на секунду, чтобы снять каблуки.

Мы останавливаемся примерно в ста метрах от усадьбы, где Джек подходит к древнему дубу и показывает мне люк рядом с ним.

— Подожди, пока не увидишь, куда он приведет.

Он поднимает открывшуюся дверь, мы спускаемся по лестнице, и вскоре я оказываюсь в длинном туннеле. Слава Богу, Джек зажигает фонарь, иначе я бы испугалась до чертиков.

— Мои предки использовали его как часть подземной железной дороги, — гордость в его голосе несомненна.

— И теперь ты используешь его, чтобы провести девушку в свою комнату?

— Откуда ты знаешь, куда я тебя веду?

— Потому что если ты не туда, я буду очень зла, — мой голос звучит скрипуче и взволнованно. В туннеле темно, но света достаточно, чтобы я могла немного разглядеть губы Джека. Он кладет руку мне на талию и прижимает меня к груди.

— Я бы не хотел тебя злить, — тихо говорит он, снова целуя меня. А потом еще раз.

— Джек.

Он медленно целует мою шею, дразня меня.

— Хм?

— Выведи меня из этого туннеля.

— Да, мэм. — я слышу ухмылку в его голосе.

Мы быстро продвигаемся по нему и оказываемся в подвале с дверью, которая ведет в другой подвал, полный гниющих деревянных ящиков. Джек берет меня за локоть и ведет к узкой лестнице. Краска отслаивается от стен, а ступеньки нуждаются в полировке. Когда мы достигаем третьего этажа, этажа, на котором я никогда не была, Джек открывает дверь, и я оказываюсь в его спальне. Три гончие Джека вскакивают на ноги, когда видят его, их когти царапают деревянный пол, но когда он щелкает и указывает на их собачьи кровати вдоль дальней стены, они ложатся обратно. Окно в эркере широко распахнуто, позволяя проникать свежему сентябрьскому воздуху и лунному свету в просторную комнату. Господи Иисусе, так просторно, что здесь можно было бы разместить боулинг. Его кровать королевского размера заправлена – пуховое одеяло идеально расправлено. Маленькие фигурки лошадей сидят на его полках, а рюкзак перекинут через стул. Пара грязных носков усыпает деревянный пол, но в остальном комната безупречно чистая. В отличие от комнаты любого другого мальчика. Горничные делают свою работу.

— Ивонна знает, что у тебя грязное белье на полу? — дразню я, указывая на его носки.

— Тихо, — говорит он, кладя палец мне на губы. — Она услышит тебя и захочет прибраться. И я не знаю, как ты, но я не хочу, чтобы меня сейчас беспокоили.

На стене висит карта мира, покрытая красными кнопками. Большая часть гвоздиков сосредоточена в Италии, Швейцарии и Германии.

— Что это такое?

Его глаза загораются, когда он смотрит на карту.

— Просто места, которые я хочу посетить однажды, когда у меня будет время.

— Я никогда не задумывалась о путешествиях.

У нас с ним такие разные мечты, но, увидев маленькие красные кнопки, мне захотелось отправиться с ним в романтическое путешествие. Пара бокалов, упаковка тайленола²⁵ и фотография Джека с отцом с лошадью стоят на тумбочке. Я вдруг почувствовала себя очень близкой к нему, увидев его личные вещи.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, когда снимает часы и кладет их на комод.

С его полки я поднимаю маленькую фигурку черного коня. Пробегаю указательным пальцем по его гриве, думая о Муншадоу.

— Джек, ты же не собираешься продавать Звезду, верно?

Он кладет подбородок мне на плечо и обхватывает руками мой живот.

— Не сейчас.

— Но ты же продаешь лошадей.

— Постоянно. Это часть бизнеса.

— Вы проверяете, кому вы их продаете?

— Всегда. — Джек разворачивает меня и пристально смотрит мне в глаза. — Мы наводим справки.

— После смерти мамы я начала ухаживать за кобылой. Ее звали Муншадоу, — я шмыгаю носом, вспоминая, как она подскакивала, когда я входила в ее стойло. — Мы заботились друг о друге.

Он слушает, как я рассказываю, что сделал ужасный мистер Кейтс, как он продал Муншадоу человеку, который заставил ее участвовать в гонках, хотя ее гоночные дни давно прошли. На своем втором забеге она споткнулась на выходе из ворот и сломала две ноги. Они застрелили ее за дорожкой и оставили, не заботясь о том, что с ней случилось. Папа помог мне похоронить ее в лесу за нашим трейлерным парком.