Напарник чародея - [29]

— Знаешь, милорд, в нем ощущается какая-то древняя беда, старинное проклятие, которое должно быть снято.

— Ну что ж, такой семье, как наша, это вполне под силу! — Род расправил плечи и двинулся к замку. — Вперед, армия. Когда это хоть самый страшный злодей мог нас остановить?

Ему хотелось бы услышать за спиной одобрительные возгласы, но таковых не последовало. Род рискнул оглянуться и увидел, что домочадцы следуют за ним с решительным видом. Хотя чародей предпочел бы на их лицах выражение разумной осторожности.

«Ты уверен, что это самое правильное, Род?» — послышался у него в ухе голос Фесса.

Род заметил, что робот не воспользовался частотой человеческой мысли. Следовательно, остальная часть семьи его не слышит. И ответил:

«Конечно, нет, Старая Железяка. Но разве это когда-нибудь меня останавливало?»

К тому времени, как они добрались до рва и увидели, до какой степени разрушен замок, небо потемнело. Крыша замка обвалилась, в башнях не хватало бойниц. Мороз и вода вырвали из северной стены несколько каменных блоков, оставив зияющую пробоину размером в четыре квадратных фута. На их глазах из северной башни вылетела стая летучих мышей и устремилась в ночное небо. Род подумал, что при дневном свете замок вообще показался бы грудой развалин. Он медленно произнес:

— Не думаю, чтобы мне хотелось провести в нем ночь.

Но Гвен ответила:

— Нет, мы должны.

Род повернулся и посмотрел на жену:

— Провести здесь ночь? Когда самое время ожить духам? Тем более, что мы все ощутили здесь какую-то угрозу?

— Да, и потому должны выступить против нее, — решительно заявила Гвен. — Иначе зло, таящееся в этой угрозе, уцелеет и будет продолжать осквернять владение, которое отдано нам и о котором мы должны заботиться.

Роду пришлось признать, что этого не обойти: они приняли этот надел, отделенный от земель Медичи, и, следовательно, приняли на себя ответственность за благополучие местных жителей. Конечно, они этого не хотели и не просили, но и не отказывались. Если Туану и Катарине понадобилось, чтобы Гэллоутласы позаботились об этой земле и ее обитателях, то их долг исполнить это пожелание. Для отказа должна существовать очень веская причина.

Такой причины у них не нашлось.

— Я вижу, Медичи не позаботились очистить это место от призраков, хотя владели им достаточно долго...

— Ты сам сказал — призраки, — глаза Грегори стали огромными, как у филина.

Джефри презрительно взглянул на брата.

— Какая новость, особенно после того, что мы сами здесь ощутили.

— Конечно, — согласился младший из Гэллоугласов, — но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

Джефри раздраженно поморщился и собирался что-то сказать, но Род остановил среднего, положив руку ему на плечо.

— Я просто называю явление, сын. Это способ справиться со страхом...

— Я не боюсь!

— Тогда ты храбрее меня. Если мы назвали причину страха, то теперь не можем сделать вид, будто его не существует.

Джефри продолжал хмуриться, но замолчал.

— И что с того, что Медичи не выполнили свой долг? — спросила Гвен. — Мы-то все равно обязаны его выполнить.

— Верно, — согласился Род.

— Тогда чем быстрее мы за это примемся, тем лучше.

— О, так далеко я бы не заходил. Предпочитаю первую встречу организовать при дневном свете.

Гвен повернулась к мужу.

— Откладывание не поможет, милорд.

— Конечно, нет, но я буду себя лучше чувствовать.

Гвен нетерпеливо мотнула головой.

— Неужели ты так устал в пути, что не выдержишь схватки?

— Ну, раз уж ты об этом заговорила — да. Вернее, я бы выдержал, если бы пришлось, но никакой полководец не поведет усталую армию в бой, если у него имеется другой вариант. И к тому же у меня есть еще одна причина.

— Какая?

— Я боюсь.

— Ты трусишь, отец? — завопил Джефри. — Не может быть!

— Трушу, — Род отвернулся, подобрал упавшую ветку и принялся выметать участок для разбивки лагеря. — И войду в эти руины только при свете солнца.

Джефри ошеломленно смотрел на него, потом повернулся к Гвендайлон:

— Мама! Наш папа не мог стать трусом!

Гвен покачала головой, не отрывая взгляда от мужа.

Какое-то время Джефри недоверчиво смотрел на отца, потом обратился к Фессу и повторил:

— Не может быть! Ты, который знаешь его дольше нас всех, который вырастил его с колыбели, скажи мне! Признавался ли хоть раз мой отец в том, что боится?

— Часто и регулярно, Джефри, и правильно делал. Только глупец не сознается в том, что боится. Мудрый человек признается в том, что боится, пусть только перед самим собой, но потом побеждает страх.

Будущий герой, нахмурившись, задумался.

— В твоих словах есть смысл...

— Тот, кто отрицает страх, даже перед самим собой, лжет, — заверил его Фесс, — а страх, в котором не признались, может проявиться в решающий момент и обезоружить в битве.

Магнус внимательно слушал.

— Никогда не бойся признаться, что боишься, Джефри, — продолжал Фесс, — но не позволяй страху удерживать тебя от активных действий.

— Но отца он удерживает! Прямо сейчас!

— Правда, и это для него нетипично, — согласился робот. — Может быть, ты спросишь родителя, почему он так поступает? Тем более, что он делает это так открыто.

Джефри посмотрел на него, потом повернулся к отцу.