Напарницы - [50]

– Что? – ошарашенно выдохнул Доусэ. – Нет! Как ты могла такое обо мне подумать?!

Аулэ медленно открыла глаза и, убедившись, что ее спутник совершенно серьезен и вовсе не думает ее высмеивать, растерянно поинтересовалась:

– А почему тогда?

– Ну, – Доусэ смущенно кашлянул, – сначала ты опасалась, что я как-то на тебя воздействую, и я не хотел напугать тебя еще больше. А потом я все никак не мог выбрать подходящий момент. Просто как-то к слову не приходилось, понимаешь? Но я бы обязательно тебе рассказал!

– Когда, интересно? После свадьбы?

Осознав, что именно она только что произнесла, Аулэ испуганно прикрыла рот рукой и чуть не расплакалась от смущения. «Вот я дура! – мысленно обругала себя она. – Ну какая свадьба, с чего я вообще это взяла?! Вот сейчас-то он точно надо мной посмеется!»

Но на дурацкий вопрос Доусэ отреагировал совсем не так, как ожидалось, – радостно просияв, он спросил:

– Так ты правда согласна?

– На что? – осторожно уточнила Аулэ, с каждым мгновением чувствуя себя все более и более глупо.

– Стать моей женой! Я, конечно, не могу сделать тебе сейчас официальное предложение, как я уже говорил, это запрещено правилами отбора, но мне будет гораздо спокойнее, если я заручусь твоим согласием заранее.

– Почему? – недоуменно нахмурилась Аулэ.

– Ну, знаешь, официальное предложение обычно делают в торжественной обстановке, в присутствии свидетелей, и как-то не хочется получить в ответ отказ, – немного нервно хохотнул Доусэ.

Что-то в его поведении настораживало Аулэ, царапало изнутри ощущение, что что-то тут не так и дело совсем не в этом, но она отмахнулась от этого смутного чувства, решив подумать на эту тему позже, и уверенно кивнула:

– Да, я согласна стать твоей женой.

А потом они и правда целовались, и все неопределенные ощущения неправильности растворились без остатка и забылись. До поры до времени.

* * *

Бассейн в Летней Королевской резиденции был, разумеется, роскошным: сорок миллимиль в длину и десять в ширину[31], пол выложен мрамором, специально обработанным так, чтобы ноги не скользили, на стенах – узорная балиаэская плитка ручной работы. В раздевалке для желающих поплавать было приготовлено несколько дюжин белоснежных махровых халатов и полотенец, а также одноразовых купальных шапочек из специальной тонкой пленки. А вот сушильных артефактов для волос, которые тоже делались в виде шапочек, не было, но это и неудивительно: такие артефакты, как и расчески, каждый всегда использовал свои.

Когда девушки переоделись, предсказуемо оказалось, что самый откровенный купальник у Ваны: мало того что красный, так еще и с глубоким вырезом спереди и с полностью открытой спиной. Низ, правда, был традиционный – шортиками, но выглядело все равно очень смело. У всех остальных купальники оказались похожие: неглубокий вырез спереди и полностью открывающий лопатки вырез сзади. Отличались только цвета: у Сии был желтый, у Аулэ – лиловый, а у Энту – голубой.

Когда они друг за другом направились к бассейну, Сия, шедшая следом за Энту, удивленно воскликнула:

– Ой, а что это у тебя на левой лопатке? Это такая татуировка?

– Нет, это родимое пятно, – со вздохом ответила Энту, про себя жалея о том, что ее старенький купальник, полностью закрывавший спину, недавно пришел в негодность, а больше такие не выпускают.

Не желая отвечать на вопросы, она с разбегу прыгнула в бассейн и быстро поплыла к противоположному краю, а достигнув его, резко развернулась и поплыла обратно. Так Энту плавала довольно долго, старательно не обращая внимания на то, чем заняты другие. Но женское любопытство – страшная сила, поэтому на то, что от нее отстанут, она надеялась напрасно.

– Это ведь знак Транзисэу, – уверенно сказала Сия, как только изрядно запыхавшаяся Энту наконец-то притормозила и уселась рядом со всеми на специальных широких ступеньках в неглубокой части бассейна.

– Да, – неохотно подтвердила очевидное Энту.

– Значит, у тебя должен быть сильный провидческий дар, – продолжила Сия, а Аулэ удивленно спросила:

– Но ты же говорила, что дар у тебя есть, но слабый?

– Говорила, – вяло усмехнулась Энту, – потому что это правда.

– Не может быть! Знак Транзисэу всегда означает, что дар очень сильный! – возразила Сия, а когда Энту не ответила, нахмурилась, явно о чем-то размышляя, и в конце концов выпалила: – Так ты что, его не пробуждала?!

– Нет, я отказалась, – ответила Энту и уставилась в сторону, всем своим видом подчеркивая, что не хочет продолжать этот разговор.

Но Сию было уже не унять:

– Но почему? Это же такие возможности! Да если бы у меня такой был, я бы ни минуты не раздумывала!

По-прежнему глядя в сторону и напряженно сжав кулаки, Энту начала говорить:

– У нас в приюте была одна девочка, тоже со знаком Транзисэу. Я знаю, что это большая редкость, но так совпало, да. Ее звали Дита, Тенедита Папальона, если полностью. Дита была старше меня примерно на год, и вот она, когда ей исполнилось четырнадцать и жрицы Транзисэу пригласили ее в храм, чтобы пробудить дар, согласилась. Это было ужасно! Первое время видения накатывали на нее по несколько раз в день, и в эти моменты Дита полностью отключалась от окружающего мира, замирала, где стояла, и могла провести неподвижно и несколько минут, и несколько часов. И далеко не все из этих видений были приятными, знаете ли! Порой она так ужасно кричала! И никто не мог ей помочь, пока видение не закончится. Конечно, жрицы говорили, что это не навсегда, что со временем Дита научится контролировать эти видения, каждый день с ней занимались, показывали специальные упражнения и помогали их выполнять. И Дита очень старалась, очень! Но поначалу получалось очень плохо, на то, чтобы взять видения под контроль, у нее ушло больше двух лет. И когда четырнадцать исполнилось мне и жрицы пришли за мной, Дита все еще продолжала проваливаться в свои неконтролируемые видения, и это было так жутко, так пугающе, что, представ перед Транзисэу, я отказалась пробуждать свой дар. И ни разу об этом не пожалела!