Нанонауки. Невидимая революция - [47]

Что? Вас не прельщают столь заманчивые перспективы, и вы не пляшете от восторга, предвкушая подобное будущее? «У нас в Соединенных Штатах есть такие люди — амиши[34], это — религиозная группа, члены которой в повседневной жизни годами держатся определенных приемов ради сохранения социального равновесия. Чем-то на них похожи и те — назовем их „гуманиши“, — что решили остаться людьми в строгом смысле слова, а именно: не подвергаться генетическим манипуляциям, не расширять сознание, не усиливать способности мозга и не жить слишком уж долго[35]», — объясняет Макс Мор, выказывая некоторое снисхождение к заблудшим овцам.

На вопрос «Да будет ли этому предел?» трансгуманисты безмятежно отвечают, что никаких пределов нет и быть не может. И ссылаются на сочувствующих, а среди них вроде бы числятся такие знаменитости[36], как отец искусственного интеллекта Марвин Мински, «папаша» робототехники Ханс Моравец или Рей Кёрзуэйл — изобретатель синтезатора, выставляемого в качестве доказательства немалых научных заслуг. Этот самый Рей Кёрзуэйл предсказывает, что человек сподобится бессмертия лет через двадцать — потому что миллионы микророботов размером с шарик кровяного тельца будут днем и ночью чинить наши органы и восстанавливать, а то и творить новые ткани[37].

Удивительное дело, но самыми рьяными распространителями подобных измышлений оказываются… самые яростные противники трансгуманистов, причем представители обеих спорящих сторон изображают своих идеологических врагов сущими пугалами. «Вообразите себе мир, о котором мы мечтаем: мы просто хотим полной свободы для прогресса, нанотехнологий, генетики, информатики», — заявляют сторонники «преодоления человеческого». И утверждают, что их движение оказывает немалое влияние на человечество. В сентябре 2007 года в ассоциации трансгуманистов насчитывалось 4519 членов: половина — в Соединенных Штатах, треть — в Европе. Цифра, что и говорить, серьезная.

А КАК НАСЧЕТ ОБОРОНКИ?

В серии мультипликационных фильмов «Волшебник Мерлин» Уолта Диснея этот самый Мерлин отчаянно борется с Колдуньей, применяя весь свой волшебный арсенал. В последнем фильме чародей обращается к самому мощному оружию: он превращается в вирус и становится невидимым. Недруги нанотехнологий возмущаются тем, что за наноустройства могут ухватиться военные, у которых вечно одно на уме — как бы побольше истребить народу, а ведь речь идет о незримом оружии, которое, небось, пострашнее оружия видимого. Исследовательские лаборатории, существующие на государственные или общественные деньги, прибавляют к своим названиям или к названиям своих исследований приставку «нано», чтобы урвать толику тех финансовых благословений, которыми власти поощряют «совершенствование» вооружений. Однако если приглядеться, то окажется, что почти любое новое оружие создают, прибегая по большей части к классическим методам миниатюризации.

Ничего такого уж особенно подходящего для войны в нанотехнологиях нет. Ну да, Массачусетский технологический институт (MIT) в Соединенных Штатах получил от американской армии средства на создание Института наносолдата (Nano-Soldier Institute). Разумеется, MIT не мог упустить случая попасть под тот финансовый дождь, что так щедро орошает нанотехнологии. В институте начались работы по созданию наноматериалов, которые повысят боеспособность войск, — позволят разработать снаряжение, защищающее воина от ранений — и, стало быть, увеличат его шансы уцелеть в бою. Но никакого незримого оружия, так пугающего нынешних обличителей военщины, в Массачусетсе не изобретают, да и жутко секретную нанобомбу не мастерят. Кстати, на что она может быть похожа, эта сверхкрошечная — с большую молекулу — бомба? И на что она — такая — воякам?

Как бы то ни было, не важно, получится ли что-нибудь с этой нанобомбой или нет, превзойдет ли она своей смертоносностью мини- или макробомбы. Дело тут вовсе не в военной технике. Главное — догадается ли оборонная промышленность, как приспособить новые идеи и методы к человекоубийству. Этот спор не вчера начался, да и ответ или, точнее, вывод известен давно: пока весь мир не разоружится, не проведет полнейшую и окончательнейшую демилитаризацию, правительства государств будут продолжать извлекать все самое лучшее из научных достижений ради безопасности своих народов. Дело в обществе, в котором есть и милитаристы, и антимилитаристы. А какой величины будет орудие уничтожения… а какая разница…

ЧТО ЕЩЕ?

За последние десятилетия появилось столько новых технологий. «Довольно! — кричат некоторые. — Сколько можно? Слишком много для нашей цивилизации, невыносимо много для нашей планеты». Немецкий социолог Ульрих Бек так объясняет происхождение подобных мнений: мы переходим от индустриального общества, в котором прогресс оборачивался все большими благодеяниями, а несчастья и огорчительные происшествия носили местный или ограниченный характер, к такому обществу, в котором риски приобретают планетарный масштаб, а возможный размах техногенного бедствия становится необозримым (например, загрязнение окружающей среды в результате аварии на АЭС). Риски не поддаются «приручению», и даже правительственные инстанции не могут их «одомашнить». Государство обвиняют в неспособности гарантировать безопасность своих граждан и даже подозревают в утаивании информации (скандал с заражением крови, удар Чернобыля по Франции…). И прогресс уже видится не как благодеяние, а так… — состояние, что ли.