Нанон - [10]
— Коли Жак и вовсе грамоте не знает, не ему об этом судить.
— Он сказал, что принес из города бумагу, а вы ее так прочитали, что ничего нельзя было понять.
— Может, он в этом сам виноват. Но мне не к чему лгать: читаю я и впрямь плохо, а пишу как курица лапой.
— А считать-то вы умеете?
— О! Вот уж нет, и никогда не научусь. К чему мне знать счет? У меня ведь никогда никакого имущества не будет.
— Вы могли бы в старости стать монастырским экономом, когда отец Фрюктюё помрет.
— Сохрани господь! Мне нравится раздавать, я ненавижу отказывать.
— Дедушка говорит, что вы из такой благородной семьи, что могли бы стать даже настоятелем.
— Надеюсь, что на это я никогда не буду способен.
— Почему вы такой? Ведь стыдно оставаться невеждой, когда можно стать человеком ученым. Были бы у меня средства, я бы всему научилась.
— Всему! И никак не меньше? А почему тебе хочется быть такой ученой?
— Не могу этого объяснить, не знаю, но вот хочу, и все; стоит мне увидеть исписанную бумагу, я прихожу в ярость, что ничего не могу в ней разобрать.
— Хочешь, я научу тебя читать?
— Да вы же сами не умеете!
— Немного умею, да и подучусь, тебя обучая.
— Вот сейчас вы это говорите, а завтра и не вспомните. Ветер у вас в голове.
— Что это, малышка Нанон, ты меня сегодня бранишь? Разве мы не друзья?
— Разумеется, друзья; но все-таки я часто думаю, можно и быть в дружбе с человеком, которого не заботит ни он сам, ни другие люди.
Он посмотрел на меня, улыбаясь своей беспечной улыбкой, но не нашелся, что ответить, и ушел, глядя прямо перед собою, не всматриваясь в живую изгородь вдоль дороги, как обычно делал, стараясь найти гнезда; может быть, он думал о том, что я только что ему высказала.
Дня через два-три, когда я вместе с другими моими сверстниками была на пастбище, к нам прибежали в полном перепуге женщины, в том числе Мариотта, и велели идти домой.
— Что случилось?
— Домой, домой! Забирайте всю скотину, да поскорее! Нас охватил страх. Каждый собрал свое маленькое стадо, и я тоже живо погнала домой Розетту, которая была не очень-то Довольна, потому что не привыкла в этот час уходить с пастбища.
Свечерело. Жак с дедушкой решили спуститься вниз, постучать в монастырские ворота; но ворота были на запоре весь день, были они заперты и вечером; на стук никто не отозвался. Никто даже не вышел переговорить с ними через маленькое оконце. Казалось, монастырь обезлюдел.
— Теперь сами видите, — вернувшись, сказал Жак, — что они никого не хотят принять. Монахи знают, что их здесь не любят. Своих-то прихожан они боятся не меньше, чем разбойников.
Придя домой, я увидела, что дедушка очень беспокоится обо мне. Он схватил меня за руку и втолкнул вместе с Розеттой в дом, потом велел Пьеру и Жаку хорошенько запереть и заставить дверь и окно. Хотя братья говорили, что опасность пока еще нам не грозит, но, видно, тоже были обеспокоены.
— Еще как грозит, — ответил им дедушка, когда все было сделано. — Ну вот, теперь мы все четверо вместе, давайте подумаем, что делать. Я предлагаю вот что. Пока светло, нам деваться некуда; тут уж все в руках божьих; но когда стемнеет, надо перебираться в монастырь; каждый снесет туда, что сможет, вещи и еду.
— И вы думаете, — сказал Жак, — что монахи вот так и примут к себе весь приход?
— Это же их обязанность. Мы приписаны к ним, наш долг платить десятину и повиноваться им, а их долг — давать нам убежище и защищать нас.
Пьер, напуганный больше, чем старший брат, оказался на этот раз одного мнения с дедушкой. Монастырь окружен крепостными стенами, а открытые места они смогут защитить с помощью нескольких крепких парней. Жак, продолжая утверждать, что все это — бесполезная затея, принялся тем не менее разбирать наши жалкие ложа; я уложила кухонный скарб, четыре миски и два глиняных горшка. Узел с бельем был не слишком велик, с платьем — тоже.
«Лишь бы только монахи согласились принять Розетту», — твердила я сама себе.
Я механически выполняла все, что мне приказывали, и ждала, что же будет дальше, — ведь я ничего не знала и ни о чем не осмеливалась спрашивать! Наконец я поняла, что разбойники вот-вот нагрянут к нам, что людей они убивают, а дома жгут. И тут я расплакалась и не столько оттого, что боялась расстаться с жизнью — у меня еще не составилось отчетливого представления о смерти, — сколько оттого, что жалела нашу бедную, обреченную огню хижину, которая была так мне мила и дорога, словно она и в самом деле была нашей. И, надо сказать, и дедушка и его внуки оказались ничуть не умнее меня. Они не столько Думали о грозившей им опасности, сколько горько сетовали об утрате своих нищенских пожитков.
Весь день мы провели в потемках, заполнивших запертый дом, об ужине и помину не было. Чтобы сварить репу, надо было развести огонь, а дедушка этому воспротивился, утверждая, что дымок над крышей нас выдаст. Если разбойники явятся, они решат, что из деревни все ушли и дома стоят пустые. Тогда они не задержатся здесь и сразу побегут к монастырю.
— А по-моему, — объяснил дедушка, — они спрятались в подземелья, а оттуда им, ясное дело, никакого стука не услыхать.
— Меня удивляет, — сказал Пьер, — что братец запрятался с ними вместе. Он-то ведь не робкого десятка, и мне думалось, что он или придет защитить нас, или проведет в монастырь.
Книга известной французской писательницы Ж. Санд, автора “Консуэло”, “Индианы” и др. произведений, “Бабушкины сказки” малоизвестна советскому читателю. Ее последнее издание в русском переводе увидело свет еще в начале нынешнего века.Предлагаемое издание сказок, полных экзотики и волшебства, богато иллюстрированное замечательным художником Клодтом, предназначено для широкого круга читателей.
Дилогия о Консуэло принадлежит к самым известным и популярным произведениям французской писательницы Жорж Санд. Темпераментная и романтичная женщина, Жорж Санд щедро поделилась со своей героиней воспоминаниями и плодами вдохновенных раздумий… Новая встреча со смуглянкой Консуэло – это прекрасная возможность погрузиться в полную опасностей и подлинной страсти атмосферу галантной эпохи, когда люди умели жить в полную силу и умирать с улыбкой на устах.
С той или иной степенью откровенности выплескивала на страницы произведений свои собственные переживания и свой личный опыт замечательная французская писательница Жорж Санд. Так, роман «Она и он» во многом содержит историю любви двух талантливых творческих людей — самой Жорж Санд и писателя Альфреда Мюссе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
В книгу известной французской писательницы Жорж Санд (1804–1876) входят два романа: «Грех господина Антуана», отражающий поиски утопических решений социального переустройства общества, и «Пьер Перекати-поле» («Красавец Лоранс»), повествующий о жизни артистической богемы, необычных судьбах странствующих актеров.
Роман известной французской писательницы Ж. Санд (1804–1876) «Пьер Перекати-поле» («Красавец Лоранс»), повествует о жизни артистической богемы, необычных судьбах странствующих актеров.
В настоящее издание включены романы «Она», «Аэша», «Ледяные боги», «Дитя бури», «Нада» известного английского писателя и публициста Генри Райдера Хаггарда (1856–1925 гг.)Все произведения отличаются увлекательным динамичным сюжетом, привлекут читателя оригинальностью соединения мистического и реального начала.Переводчики не указаны.