Нанкин-род - [8]

Тихий ропот пополз по толпе. Несколько человек отделились, пробираясь к дверям фабрики.

– Расходись! – кричали надсмотрщики, размахивая палками. Часть толпы прорвалась к двери, и от станка к станку, от машины к машине молнией пронеслось боевое:

– Кончай работу!

Люди, бросив машины, продолжавшие бессмысленно стучать и суетиться, не пугаясь палок, выходили во двор.

– Товарищи! – зазвенел молодой голос.

Толпа подняла голову. На пожарной лестнице, вившейся по стене, стоял Чен.

– Чен… Чен… – радостно ахнула толпа, – наш Чен!..

– Вы все меня знаете, товарищи, – начал Чен, – и я вас знаю всех! У нас одинаковые глаза, одинаковые руки, одинаковые спины. Наши хозяева думают, что в Китае много голодных кули и, когда их прогонят с фабрик, то они будут отсылать на съедение машинам своих жен и детей. Хозяева ошибаются. Да, в Китае много голодных кули, но эти кули взялись за ум. Эти кули за свой труд желают получить человеческую жизнь. Мы желаем иметь отдых… Мы требуем, чтобы к нам относились, как к людям. Сегодня администрация уволила пятьсот старых рабочих; мы требуем, чтобы их приняли обратно. До тех пор, пока это не будет сделано, мы сами не станем на работу и не пустим на завод других! Нам нечего бояться наказаний, нам нечего пугаться голода. Голод – наш старый знакомый. Подтянем потуже животы, но не сдадимся. Кроме того, у нас есть друзья… Революционное студенчество вместе с нами… Сейчас представитель студенческого союза сам скажет вам то, что поручили ему передать его товарищи…

Надсмотрщики давно хотели пробраться к лестнице, но рабочие не пускали их.

На лестнице появился Юн.

– Я не буду много говорить. Хозяйские собаки кидаются, как бешеные, желая схватить нас зубами. Напрасно! Народ проснулся, и его не усыпить палками!.. Одна китайская революция скинула богдыханов, другая – скинет капиталистов. Мы, студенты, с вами до конца! Мы будем делить с вами каждый кусок хлеба и каждый коппер. Мои товарищи просили меня передать, что мы сделаем все, чтобы ваша забастовка окончилась победой. Не бойтесь, и вы выиграете сражение!

Юн кончил вовремя. Отряд полиции бежал от ворот к корпусу.

– Товарищи, забастовка объявлена! – крикнул Чен. – Завтра представители союза предъявят требования хозяевам. А теперь расходись!

Толпа двинулась с места навстречу полицейским.

– Где большевики? – кричали полицейские, размахивая револьверами.

Лестница была пуста. Воспользовавшись движением толпы, Юн с Ченом бросились через машинное отделение к примыкающему к докам забору. Эта часть двора была пуста. Поднявшись на руках, беглецы перемахнули через забор.

Пробежав несколько шагов, они свернули в переулок, ведущий к Бродвею.

Когда они вышли на Бродвей, было уже совсем светло.

Отряды морской полиции вытаскивали из баров перепившихся матросов, грузя наиболее беспомощных в колясочки радующихся заработку лампацо. Матросы лежали трупами. Их головы беспомощно мотались из стороны в сторону. Некоторых тошнило.

За спиной беглецов послышался угрожающий, протяжный вой. Они обернулись.

Мимо них промчался длинный голубой автомобиль, над которым флагом развевались золотые волосы.

VII

Контора Ворда помещалась на Банде рядом с Гонконг-Шанхайским банком, чьи великолепные колонны поддерживали не только массивное здание банка, но и финансовое благополучие многих контор.

Банк возвышался гордым патриархом над всеми другими банками и конторами, переполнявшими набережную. Ва^, Ваnque, ВашМ^, Ваnсо – растекались золотые вывески по обеим сторонам финансового собора… Но это был только аккомпанемент, – первую скрипку играл банк, украшенный великолепными колоннами – многоногий, молчаливый хозяин Шанхая.

Едва Ворд вошел в контору, как дела облепили его жужжащим роем. Письма, телеграммы, телефоны начали обстреливать перекидным огнем.

– Мешки купить, – сделав сложное вычисление на бланке каблограммы, сказал Ворд вихрастому, веснущатому клерку.

Откинувшаяся дверь пропустила запыхавшегося толстяка с сигарой в зубах и снова автоматически стала на место.

– Сделаем что-нибудь, босс? – глотая слова вместе с дымом, прохрипел толстяк. – Эво – семьдесят восемь… New Engineering – сто двенадцать… Сан-Синг-сто три…

– Почему Эво пошли вниз? – не отрываясь от письма, спросил Ворд.

– Забастовка, мой дорогой! Сегодня ночью стала седьмая фабрика «Найгай». Ожидают дальнейших сюрпризов… Сделаем что-нибудь?

– Сегодня – ничего, – сказал Ворд, берясь за телефонную трубку. Попыхивающий сигарой толстяк выкатился из кабинета.

Ворд, который, кроме всего прочего, был компаньоном хлопчатобумажной фабрики Лоу-Кун, бросился к телефону.

– Фабрика? Говорит Ворд. Есть новости? Ничего? Смотрите за рабочими и усильте охрану.

– В чем дело, Вен? – спросил Ворд вошедшего степенного китайца в коричневом шелковом халате.

– Генерал У прислал деньги и людей принимать товар.

– Ничего не выйдет, Вен… Я раздумал. Верните задаток обратно.

– Это невозможно, мистер Ворд. Генерал У будет сердиться… Генерал У – большой человек.

– Делайте так, как я сказал, Вен.

– Наша фирма потеряет лицо.

– Лишь бы не деньги… Вот чек.

Вен взял синенький клочок бумаги и молча вышел.

– Удивительный народ! – воскликнул Ворд, подавая клерку прочитанные письма и телеграммы, – заботятся о сохранении лица, а сами все время подставляют физиономию.