Наместники и наместничества в конце XVI – начале XVIII века - [44]

Между тем положение аристократии «второго порядка» как в местнической, так и в наместнической системе значительно отличилось от положения лиц дворянского происхождения. Второй эшелон аристократии при удачной службе и расположению царствующих особ мог вывести своих представителей на вершину социально-служебной лестницы и позволить им получить высший наместнический титул. Тот же Юрий Алексеевич Долгорукий при Федоре Алексеевиче стал наместником Новгородским[225].

В целом характеризуя правила прохождения лестницы наместнических титулов для представителей первостепенной и второстепенной аристократии, а также тех, кто не принадлежал к аристократическим родам, можно отметить следующие. Для членов аристократических родов (вне зависимости от их степени) повышение наместнического титула не наталкивалось на рамки, воздвигнутые местничеством, проходило в соответствии с правилами этой системы. Для лиц худородных, хотя и дослужившихся до боярских и ближних боярских чинов, местнические нормы служили препятствием для повышения наместнического титула.

Это правило перестало функционировать в период после отмены местничества. Глава Посольского приказа в 1689–1699 гг. Емельян Игнатьевич Украинцев в отличие от своих предшественников Ордина-Нащокина и Матвеева, несмотря на то, что был лишь в чине думного дьяка, изменял свой наместнический титул. Будучи товарищем В. В. Голицына на службе в Большом полку в 1688 г., он являлся наместником Болховским, а в 1699 г., выполняя миссию чрезвычайного посланника к турецкому султану, получил один из новых наместнических титулов – наместника Каргопольского[226].

Система наместнических титулов, бесспорно, функционировала в рамках правил, диктовавшихся местничеством. Поскольку присвоение наместнических титулов являлось прерогативой царя и происходило только на основании царских указов, можно говорить о том, что политика царской власти в отношении наместнических титулов была направлена на согласование правил этой системы с закономерностями местничества. Сама царская власть являлась проводником местнических идей в область наместнических титулов.

Между тем охарактеризовать эту политику как явление полностью отрицательное и регрессивное вряд ли возможно. Она имела и положительные, и отрицательные стороны. Последние заключались в том, что местнические правила составляли значительное препятствие для продвижения к вершинам титульной системы тех талантливых деятелей, которые не могли похвастаться высокородным происхождением. Это препятствие не могло быть снято царями даже по отношению к своим выдвиженцам.

Положительная сторона также имелась. Дело в том, что при существовании местничества наместнические титулы становились своего рода регуляторами, позволявшими лицам, чье происхождение и местническое положение не позволяло занимать высшие должности, все же быть назначенными на них при определенных уступках той части общества, которая жестко отстаивала местнические принципы. Человек получал должность выше своей местнической меры, но при этом имел наместнический титул ниже титула, соответствующего должности. Это позволяло достичь главного: назначить на важные должности лиц талантливых, сняв отчасти конфликт из-за их низкого местнического положения присвоением наместнического титула более низкого уровня, но вполне соотносящегося с происхождением данного лица.

Исходя из сказанного выше, можно сделать вывод о том, что в местническую эпоху при определении наместнического титула того или иного лица, связанного с дипломатической деятельностью, действовали два основных принципа. Первый связывал наместнический титул с должностным положением, занимаемым человеком. Этот принцип в большей мере ориентировался на должность, как абстрактную величину, чем на того, кто эту должность занимал в настоящий момент. Реализация этого принципа приводила к тому, что при выдвижении на ответственные посты лиц худородных, состоящих в думных дворянских или максимально окольнических чинах, при занятии ими должностей более высокого порядка (думными дворянами окольнических, окольничими – боярских) происходило наделение их наместническими титулами, которые прежде носили люди, занимавшие такую же по статусу должность, но отличавшиеся более высокими чинами и лучшим происхождением.

Второй принцип был связан с деятельностью местнической системы. Формально он противоречил принципу присвоения наместнического титула по должности, но в действительности входил в тесный контакт с ним, действуя в рамках, определенных первым принципом. Возможность такого содействия противоречивых положений вытекала из особенностей всей системы наместнических титулов. Никогда не существовало правило, при котором определенная должность должна была быть обеспечена строго определенным титулом, например, только наместником Казанским или только наместником Астраханским. Предполагалось, что всегда должен существовать выбор, но выбор в определенных рамках. Той или иной должности соответствовали наместнические титулы из первого десятка по росписям или второго десятка и т. д. Исходя из местнического положения лица, которому присваивался наместнический титул, этот титул мог быть чуть выше или чуть ниже титула лиц, занимавших аналогичную должность. При этом он, как правило, вписывался в установленные границы титулов, соответствующих должности.