Наместница Ра - [12]
Все присутствующие чинно кивали. С громкими воплями, бия себя в грудь, женщины царского дома в сопровождении служанок выбежали из дворца на улицы, чтобы оплакать умершего согласно погребальному обряду.
Этой ночью Хатшепсут никак не могла заснуть. Из западной пустыни доносился вой шакалов. В конце концов она встала и начала беспокойно ходить по покоям. Будущее казалось ей туманным. Кто теперь сядет на царский трон? Тутмос? Ни за что!
Она накинула на калазирис легкое покрывало и разбудила Сат-Ра, спавшую в соседней комнате.
— Идем, — коротко сказала Хатшепсут, и кормилица сразу обо всем догадалась.
Сат-Ра знала не только о каждом шаге Хатшепсут, но и обо всех сокровеннейших мыслях своей подопечной. Разумеется, ее любовная связь с Сененмутом не была для Сат-Ра тайной. Она даже потворствовала ей, поскольку тоже считала юного Тутмоса неподходящим мужем для принцессы.
Обе женщины выскользнули из дворца и крадучись пошли по темным улицам Фив. Свободно разгуливающие кошки, не ожидавшие наткнуться на столь поздних прохожих, с громким мяуканьем бросались врассыпную, за запертыми воротами тявкали собаки.
У дома крестьянина Рамоса Сат-Ра вышла вперед и постучала в двери. Хатнефер отперла и смущенно сообщила, что Сененмут не ночует дома и что она не знает, где он.
Сат-Ра и Хатшепсут молча переглянулись. И вдруг принцессу словно прорвало, она схватила кормилицу за руку и потащила за собой.
— Что на тебя нашло? — бормотала Сат-Ра. Хатшепсут, стиснув зубы, тянула и поторапливала кормилицу. Только перед домом начальника войск Птаххотепа женщина поняла, что задумала принцесса.
— Откройте! — Хатшепсут изо всех сил колотила костяшками пальцев в дверь. — Откройте же!
Чуть погодя на пороге появилась Руя, сочная, как дыня в плодородных землях, с легким покрывалом вокруг бедер. Хатшепсут оттолкнула ее и ворвалась в дом, прежде чем хозяйка успела загородить дорогу.
— Я так и знала! — ядовито прошипела Хатшепсут. — Бог Мин мне свидетель, я знала!
Перед ней, в постели начальника войск, лежал Сененмут, стыдливо прикрывая наготу льняным покрывалом.
— Неужели тебе не хватает моей любви, что ты обманываешь меня с этой безродной солдатской потаскухой? — На глаза Хатшепсут навернулись слезы. — Что у нее есть такого, чего нет у меня? Обвисшие титьки? Или ее жирные ляжки так возбуждают, что ты от меня бежишь к ней? А может, ее колючие глазки околдовали тебя? — Сат-Ра попыталась остановить принцессу, но та распалялась все больше. — Разве не я послала тебе Неферабета, царского писца, чтобы он обучил тебя речам и письменам? Не я ли дала тебе в учителя Инени, царского архитектора, чтобы он привил тебе навыки своего искусства? И вот чем ты отплатил мне!
Хатшепсут упала на колени и спрятала лицо в ладонях. Сененмут в растерянности сел на постели, не зная, что ему делать.
Что он мог ответить? Да, он любил Хатшепсут, но сладострастие жены начальника войск притягивало его. Это было совсем другое чувство, вожделение, временами переходившее в безразличие. Иногда это чувство исчезало, как исчезает по утрам рассеивающаяся молочная дымка тумана над водами Нила. Но подобно тому, как ночь во время Засухи заново нагоняет на Великую реку туман, так возвращалось и его влечение к этой женщине.
— Любимица богов, супруга Амона, — начал Сененмут в изящных выражениях, — как могу объяснить тебе я, недостойный…
— Тут и объяснять нечего, — резко оборвала его Хатшепсут. — Нечего!
В ту же ночь другая девушка пробиралась на западной стороне Нила по крутой тропе в Долину Шакалов, чтобы найти возлюбленного. Уже много дней она не видела его, и беспокойство ее возросло до безумия. Хои жил у подножия гор, и она встречала его вечерами, когда гнала домой своих коз, целый день пасущихся на плодородных землях. Хои всегда попадался ей с корзиной и неизменной деревянной лопатой на плече. На ее привычный вопрос, куда он отправляется в столь поздний час, тот неизменно отвечал с улыбкой: «Работать, конечно».
Кия — так звали девушку — уже давно хотела узнать, что у него за работа такая, только подозревала, что Хои не понравятся ее расспросы. В течение всего времени Засухи Хои возвращался с работы чуточку раньше, и Кия старалась подгадать так, чтобы встретиться с ним, а потом они любили друг друга на огуречных полях или в зарослях гибискуса. И вот прошло уже три дня, а Хои не появлялся.
Сердце девушки едва не выскакивало из груди — и не только из-за крутизны горной тропинки. Кие было страшно, очень страшно, и каждый свой шаг она делала осмотрительно, чтобы случайно сорвавшийся камень не покатился с грохотом в долину и не выдал ее. Внутренний голос нашептывал ей, что она ступила на запретную тропу.
Ни один обитатель западного края не пошел бы по доброй воле в Долину Шакалов, и уж тем более ночью.
Среди населения ходили жуткие истории о том, что творилось здесь под покровом тьмы. Говорили, будто шелудивые псы пустыни насмерть грызутся за мумии умерших, которые ожидают, когда Осирис вдохнет в них новую жизнь; будто от тел, погребенных в соответствии с обрядом, но не слишком глубоко, остались лишь отдельные части: голова, рука, нога…
