Наматжира - [41]

«Принимая во внимание выражаемое общественностью беспокойство, — заявил министр Территорий, — я хотел бы заверить, что, если в результате окончательного решения Альберт перейдет под опеку властей Северной Территории, любое наказание, наложенное на него, будет отбываться им в его родном краю, вне стен тюрьмы и в условиях, наиболее подходящих для того, чтобы помочь ему обрести былое отношение к жизни. Мы уже просили администратора Северной Территории изучить вопрос о том, какие шаги можно было бы предпринять в этом направлении. Предложение мистера Уолкли покрыть расходы, связанные с отбытием Альбертом Наматжирой наказания вне тюрьмы, — добавил Хэзлак, — является ненужным жестом. Хотя все предложения относительно участи Альберта несомненно делаются от чистого сердца, я думаю, что больше всего надо уповать на влияние и помощь его старых и близких друзей в Центральной Австралии, а также на какой-то период покоя для него, исключающий всякую шумиху».

Четырнадцать мельбурнских художников направили Хэзлаку петицию. В ней говорилось: «Как сограждане и собратья Альберта Наматжиры по искусству мы хотим выразить наше глубокое беспокойство по поводу трагического положения, в котором он оказался. Мы полагаем, что, соблюдая букву закона, суд допустил большую несправедливость, не приняв в расчет условий и особенностей его племенных взаимоотношений. Унижение Наматжиры — наше унижение, и таким оно будет выглядеть в глазах всего мира. Вот почему мы просим, чтобы во имя гуманности он был освобожден!»

Тем временем в Алис-Спрингсе адвокат Альберта подал апелляцию с обжалованием обвинения и приговора, рассмотрение дела в Верховном суде в Дарвине назначили на ноябрь.

Альберт был освобожден из алис-спрингсской тюрьмы вечером 10 октября. Из тюремных ворот, в которые он вошел всего лишь за три дня до этого, он вышел еле волоча ноги и был отвезен в свой старый лагерь у Моррис Соук.

Защищать интересы Альберта в Верховном суде Территории Федеральный совет лиги сторонников прогресса аборигенов поручил мельбурнскому адвокату М.-Дж. Ашкенази.

В ожидании нового рассмотрения дела Альберт большую часть времени проводил в своем лагере. Лишь один раз он съездил в Хермансбург, чтобы навестить Рубину, которая жила теперь в миссии со своей замужней дочерью Мейзи. Он пытался уговорить Рубину вернуться к нему в лагерь, но Рубина отказалась. С Хермансбургом, по ее словам, у нее были связаны самые счастливые воспоминания, и здесь же на склоне лет она обрела покой. Она была против переезда из Хермансбурга еще тогда, когда Альберт впервые захотел поселиться в Алис-Спрингсе, но, как покорная жена, послушная своему долгу, вынуждена была последовать за супругом. А сейчас, когда с Моррис Соуком было связано столько горьких воспоминаний, да и сам Альберт, возможно, вышел на свободу только временно, о переезде не могло быть и речи.

Отказ жены возвратиться с ним очень расстроил Альберта. Он упаковал несколько работ, которые сделал, будучи в миссии, и отправился в Алис-Спрингс.

15 декабря, после ряда отсрочек, суд приступил к разбирательству апелляции. Полной неожиданностью прозвучало заявление суду, с которым с самого начала выступил адвокат Наматжиры М.-Дж. Ашкенази. В нем он поставил суд в известность о том, что его защита опирается также на выдвинутое против государства обвинение в антиконституционности статута благоденствия. Это обвинение предъявили арандцы Енох и Кит Наматжира, Отто Парероультжа и Клод Эмитжа из племени лоритжа. Основанием для такого рода обвинения послужило то, что пятнадцать тысяч двести аборигенов были объявлены подопечными и внесены в реестр Северной Территории от 30 мая 1957 года, при этом никому из них не было представлено возможностей для обжалования. Все поименованные в результате претерпели изменение гражданского статуса, утратили свободу и права собственности. Далее государство было обвинено в том, что упомянутый статут благоденствия не является законом, рассчитанным на упрочение спокойствия, порядка и доброго управления в Северной Территории, и что объявление аборигенов подопечными не имеет законной силы, поскольку для них не было предусмотрено права апелляции. Было ясно, что Ашкенази, оспаривая законность статута, ставит под сомнение и законность оснований, на которых строилось обвинение против Наматжиры.

Первым свидетелем защиты был Билл Хэрни, который сорок семь лет без перерыва прожил в пределах Северной Территории и, будучи женатым на аборигенке, немало времени провел среди коренных жителей. Его считали знатоком их законов и традиций. Он написал семь книг о жизни аборигенов и являлся членом Антропологического общества Нового Южного Уэльса. Отвечая на вопрос защитника, Хэрни рассказал суду о сложных племенных взаимоотношениях, о нерушимости закона делиться всем, что имеешь, и особо подчеркнул, что предоставление гражданства Наматжире никак не могло повлиять на его отношения с соплеменниками. По законам племени, он по-прежнему был обязан делиться всем, что имел. Хэрни подтвердил, что сородичи могли по этим неписаным законам потребовать дележа спиртного. О появившейся у Альберта тяге к вину Хэрни заявил, что началась она после его возвращения из поездки по штатам. До этого он никогда не видел, чтобы Альберт пил.