Нам, живущим. Реквием - [8]

– Я погляжу.

Она вернулась с трубкой, в которой прибыло досье Гордона.

– А теперь как, Ларри?

– Норма. Что это было?

– Вот это. – Она показала ему трубку.

– Типичная тетка! Ничего правильно сделать не можете. Рассеянные и без…

– Ларри, еще одна твоя шуточка, и я сообщу куда следует, что у тебя атавизм, – возможно, в тебе проснулся неандерталец.

– Остынь, крошка. У тебя сверхвеликолепный мозг. Обожаю тебя за твой интеллект. Время на исходе. Музыка нужна?

– Включи-ка погромче. Хорошо, выключай.

– И чем сегодня будешь кормить толпу, Ди?

– Пища для избранных. Посмотри и ты – вдруг умные мысли появятся.

Ларри сверился с приборами:

– Занимай позицию, девчонка. Я отключаюсь.

Диана быстро перешла к центру комнаты, и огни погасли. Большой экран рядом с Перри внезапно ожил. Цветное стереоизображение молодого мужчины раскланивалось и улыбалось и наконец произнесло:

– Друзья, мы снова в студии Ковра-Самолета, ведем передачу из башни мемориала Эдисона, что у озера Мичиган. Сегодня вы увидите свою любимую исполнительницу танцев в стиле модерн, прекрасную Диану. Она представит еще одну строфу из Поэмы Жизни.

Краски на экране растеклись, затем переплавились в светло-синий оттенок, и одна высокая кристально чистая нота проникла в уши Перри. Нота задрожала и разрослась в минорную мелодию. Перри почувствовал, как им овладевает печаль и ностальгия. Постепенно оркестр подхватывал тему, придавал ей насыщенности, а цвета на экране сменялись, смешивались, создавая причудливые образы. Наконец цвета растворились, экран потемнел, а гармония покинула мелодию, и осталась лишь одинокая скрипка, тягуче поющая в темноте. Тусклый луч света возник на экране и обозначил маленькую фигуру далеко на заднем плане. Она лежала ничком, вялая, беспомощная. Музыка передавала чувство боли, чувство отчаяния и всепоглощающей усталости. Но была в звучании и вторая тема, которая призывала бороться, и фигура слегка пошевелилась. Перри обернулся, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы тут же не броситься спасать это жалкое и несчастное создание. Диане нужна помощь, подсказывало ему сердце, иди к ней! Но он сидел тихо, он смотрел и слушал. Перри мало понимал в танцах, и еще меньше в танцах как высоком искусстве. Его уровень заканчивался собственным участием в бальных танцах и наблюдением за тем, как исполняют чечетку. Он с восхищением следил за изящными и на первый взгляд непринужденными движениями девушки, не осознавая, сколько в них вложено тренировок и личных талантов. Постепенно он начал понимать, что ему рассказывают историю человеческого духа, историю о храбрости, о надежде и любви, преодолевающей отчаяние и физическую боль. Он вздрогнул, когда в завершение танца Диана упала на спину, лицом к небу, раскинув руки. Ее глаза сияли, она радостно улыбалась, в то время как единственный источник теплого света омывал ее лицо и грудь. Таким счастливым – счастливым и спокойным – он не чувствовал себя с момента своего прибытия.

Экран потемнел, а затем снова возник вездесущий молодой человек. Диана разорвала связь, прежде чем он успел заговорить, включила освещение в комнате и повернулась к Перри. С удивлением он увидел, что она взволнована и как будто стесняется.

– Перри, тебе понравилось?

– Понравилось? Диана, это было невероятно, восхитительно. Я… у меня нет слов.

– Я рада. А теперь мы поедим и поболтаем еще.

– Но ты только что обедала.

– А ты не заметил? Перед танцем я никогда много не ем. Зато теперь я, наверное, вывалю еду на пол и наброшусь на нее, как дикий зверь. Ты голоден?

– Нет, пока нет.

– Ты смог бы выпить чашку шоколада.

– Да, пожалуй.

Несколько минут спустя они сидели на диване. Диана – поджав под себя ноги, в одной руке чашка с шоколадом и гигантский бутерброд в другой. Она ела сосредоточенно и жадно. Перри с удивлением подумал, что вот эта голодная маленькая девчонка еще несколько минут назад была тем неземным восхитительным созданием. Она доела, икнула, сама этому удивилась и тихо сказала:

– Прошу прощения. – Затем она подцепила пальцем каплю майонеза, упавшую ей на живот, и перенесла эту каплю в рот. – Итак, Перри, давай-ка мы подведем итоги. На чем мы остановились?

– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю. Я знаю, где я и какой сейчас год, и ты сказала мне, кто я такой. Гордон бип-бип-бип и шесть нулей, с таким же успехом я мог быть новорожденным, потому что все равно не знаю, что со всем этим делать.

– Все совсем не настолько плохо, Перри. У тебя теперь, помимо личности, есть и симпатичный счет. Небольшой, но адекватный, да и твой чек с наследством тебя поддержит.

– А что это за история с чеками и наследством?

– Давай сейчас об этом не будем. Изучив экономическую систему, ты сам все поймешь. Прямо сейчас считай, что у тебя есть примерно сто пятьдесят долларов каждый месяц. Можно жить с комфортом на две трети этой суммы, если ты захочешь. А мне бы хотелось обсудить момент, который ты обозначил как «что со всем этим делать».

– С чего мы начнем?

– Не мне решать, что тебе делать с чем-либо, но, на мой взгляд, прежде всего нужно ввести тебя в курс дела, чтобы ты смог вписаться в две тысячи восемьдесят шестой. Мир изменился довольно сильно. Тебе придется узнать множество новых обычаев, ознакомиться с полуторавековой историей, некоторыми новыми приемами и тому подобным. Когда ты поймешь, где оказался, сможешь сам решить, что тебе делать, и тогда сможешь делать все, что захочешь.