Нам нужна… революция - [42]

Из письма начальника Смолоблохотуправления А. А. Сидоренкова председателю правления Смоленского ОООиР В. В. Ермошенко: «Настоящим сообщаем, что указание Дпартамента № 12–02–15 от 30.12.2002 г. Охотуправлением направлено Минсельхозу РФ, так как оно противоречит Постановлению администрации Смоленской области, утвердившей Договор и нормативы, предусматривающие норму нагрузки на одного егеря согласно абзаца 3 ст. 35 ФЗ «О животном мире». Вами подписаны Договор и Условия пользования и изменению не подлежат».

Последняя инстанция

Рассеянно поглядывая на вечернюю толчею около рынка, мы с Ермошенко шли к гостинице с величественным названием «Держава», невесело рассуждая о том, что само слово «охота» сегодня становится понятием социальным. Люди постоянно за чем-нибудь охотятся, будь то товар или покупатель, хорошая работа или счастливый случай, случайный заработок или кусок хлеба. Но все как-то упустили из вида, что сами могут стать, и становятся, предметом чьей-то охоты, и из охотников уже незаметно превращаются в дичь. Виктор Васильевич теперь это четко понимал. И не здесь ли кроется разгадка того, что в августе прошлого года в Октябрьском культурно-рыболовном хозяйстве неожиданно сгорело хранилище с 14 дюралевыми лодками, нанеся тем самым ущерб Обществу в 250 тыс. рублей. А в декабре совершен умышленный поджег в Духовщинском районе административного здания, где размещалась контора Районного общества, нанеся ущерб в 30 тыс. рублей. поджигателей нашли, но суд в иске к ним о возмещении ущерба отказал.

17 декабря 2002 года Ермошенко подал заявку в администрацию области о расширении территории охотугодий в Демидовском и Руднянском районных обществах, но до сих пор не получил ответа. И это уже при новом губернаторе.

Очевидно, Маслов и его команда профессионально рассчитали, что десятки тысяч охотников Смоленского ОООиР вместе с семьями, знакомыми и друзьями — это немалая сила в предвыборной компании. Чего же смущаться, раздавая ожидаемые обещания? Политика есть политика! Если уж Господь Бог не может сделать всех счастливыми, то возможности губернатора и того мизерны, а значит, с него и взятки гладки. А обещал многое, потому что хотел и пытался помочь людям. Вот главное, что они должны понять, а уяснив это — и оправдать.

— Виктор Васильевич, а как, по-вашему, есть хоть какие-то перспективы, чтобы наладить отношения с Облохотуправлением? Противостояние — вещь непродуктивная, разлагающая.

Ермошенко внимательно посмотрел на меня и рассмеялся.

— Конечно, есть. Если мы, например, примем условия их игры. Ведь и Сидоренков вообще не против Общества, как такового. Но ему нужна такая общественная организация охотников, которая согласилась бы восстанавливать охотугодья после варварских коммерческих охот. Да еще за собственные средства.

Что, кстати, частично они уже и осуществили. Я это недавно понял. В 1999 году Охотуправление отобрало у нас Купринское охотхозяйство, одно из лучших, и развернуло в нем незаконную охотхозяйственную деятельность. Разорило его до опустошения, а потом милостиво передало Обществу. Чтобы восстановить там численность охотничьих животных, правление решило в Купринском хозяйстве запретить охоту на 10 лет. Сколько людей работало там, налаживая кормовую базу, обустраивая воспроизводственный участок, сколько мы туда средств вложили. И восстановили почти всех копытных животных. И что же? Теперь Охотуправление отдало Купринское охотхозяйство другому пользователю. Мы же терпим одни убытки. Такие примеры можно найти почти в каждом районе.

Я молча слушал его и уже больше ничему не удивлялся. Существует такое понятие — мародер, когда обирают убитых солдат или грабят во время стихийных бедствий. И некоторые чиновники Облохотуправления, люди тоже в погонах, поступают не лучшим образом, разоряя природу и на этом наживаясь, а потом выпотрошенные коммерческими охотами участки леса отдают на восстановление охотникам Общества. Тем людям, которые ради сохранения живыми родных мест, природной среды, где жить и их детям и внукам, не считаются ни с какими затратами. Этим чиновники и пользуются, беззастенчиво отбирая восстановленные ими охотугодья, чтобы кто-то из толстосумов мог поразвлечься. Ну не мародерство ли это? Иногда кажется, что и зверье уже пытается от них спрятаться, залечь где-нибудь в глуши, завывая от страха перед людским животным беспределом.

— Нам же ничего от Охотуправления не надо, — продолжал Виктор Васильевич, — мы хотим лишь одного — соблюдения элементарной законности. Но, очевидно, поэтому мы им и мешаем, не даем безнаказанно распродавать охотугодья. Как же еще они должны к нам относиться? Недавно по суду Охотуправление отобрало у нас Купринскую охотничье-рыболовную базу, которой наши охотники пользовались не один десяток лет. На берегу озера находится, места изумительные, наверное, для толстосумов обустраивают. Все идет на продажу, любыми средствами, а отбирают-то у простых охотников. Вот вам демократия, права человека…

Вот охотугодья в 10 районах нам предоставили в пользование только на три года, хотя коммерсантам на 10 лет, и разве этот факт не наталкивает на мысль, что как только мы обустроим угодья, восстановим численность животных, их у нас снова отберут? — Виктор Васильевич ненадолго замолчал, а потом произнес: — Одна надежда на губернатора, только он мог бы навести здесь порядок.