Нам бы день продержаться… - [78]

– Ух, ты, здорово! – изумился он, вполне разумно увидев перспективу в моих ироничных предложениях. Майор чухал за ухом на Кушаке, осматривая мою идею и так, и эдак. В радиоэфире повисла недвусмысленная пауза. Оба старших, чем я, по возрасту людей задумались над перспективами роста нашего военно-территориального образования. Независимость от Ирана мы, можно сказать так, – уже имеем. Долги с него, под угрозой военных действий, взыщем непременно, а что дальше? Снова вспомнил поговорку о том, что проблемы надо решать по мере их поступления, решил посодействовать Виктору Ивановичу.

– Двадцать – больше в кубрик не влезет, – попытался я ограничить аппетиты новоявленного рабовладельца объемом одного спального помещения на заставе. На один кубрик старший прапорщик согласился, но имел свои соображения по количеству койкомест в нем.

– Это если кровати в один этаж, а можно в три! Потолки позволяют! – тут же отпарировал он, намекая на удвоение и утроение количества бесплатной рабочей силы.

– Так, отцы командиры, хватит эфир засорять – тридцать иранцев. Ни твое, ни наше, а то задохнутся ночью в кубрике, – уступил половину спорной цифры Бобко, – бери пока этих, я тебе еще у них «попрошу» потом. – Грязнов не собирался останавливаться, знал, просить надо больше, все равно дадут в лучшем случае половину.

– Я им окна открою на ночь, – стоял он на своем, засоряя частоты тыловыми потребностями. Мы так устали от этой беседы, что, не сговариваясь, предложили тридцать пять и ни человеком больше. И с условием, что Грязнов их баранами с гор кормить будет, и ни одной крохи с НЗ на их столовое довольствие не пойдет.

Грязнов со скрипом согласился на этот маленький строительный отряд.

– Как, блянт, фугасами по нас стрелять, так можно, а как работать ночью, то они не могут, – начал и тут же закончил выворачивать наружу свои претензии к сопредельному государству старший прапорщик. Потому, что майор попросил его зело придержать свои слова и не выпускать их в эфир, если он хочет завтра получить цемент, песок, гравий и арматуру с пиломатериалами от побежденных в неограниченных количествах.

– Леший – Первому, еду в «Чарли». И стекла, стекла для оконных рам у бусурманов вытребуйте, не забудьте! Конец связи! – Мы с майором вздохнули спокойно. Я на склоне, а он за толстыми стенами в ЦБУ комплекса на горе.

– Хорошо хоть про стеклопакеты, сантехнику и кондиционеры не вспомнил, – снова ляпнул я в эфир, не подумав как следует. Шутить со старшиной такими понятиями в нашем жарком климате надо запретить всем. Все началось по новой. С трудом успокоили загоревшегося идеей Грязнова, пообещав, что в канцелярии и комнате отдыха обязательно поставим, как минимум, наверно, но чуть позже, не сейчас.

– А сантехнику надо не забыть! Сколько можно до ветру за сто метров бегать! И трубы под канализацию! Как поняли, прием. – В этом вопросе легче барана научить читать, чем старшину переубедить. Чудеса на этом не закончились. Что-то натужно загудело, и на серпантин, у самой вершины, выполз, как огромный муравей из-под земли, БТР-90 с «Бережком» на башне и внутри ее. Я такой в училище только на картинке видел. А тут вместо нашего разбитого тринадцатитонного БТР-82 с КПВТ и ПКТ выезжает трехметровая, двадцатитонная бандура c четырьмя ПТУРами по бокам двухместной, широкой и приплюснутой башни, тридцатимиллиметровой пушкой, спаренной с ПКТ и АГС-30М за ней, мягкими креслами в десанте, шестисотсильным движком и автоматической коробкой передач со стабилизатором вооружения и многочисленными наворотами. Усталую, но довольную рожу Пирмухаммедова, торчащую из люка мехвода за стеклами походного ветрового плекса, слева от ствола 2А72, не могли опечалить даже бинты на голове и руках, щедро навороченные Чернышом за стенами горной военной базы. Муха сиял, довольный той мощью, что попала в его забинтованные руки, и очень хотел похвастаться. «Росток» солидно пылил еще черной новенькой резиной вниз по серпантину и посверкивал оптическими приборами, качал антенной и таинственно блистал непонятным сначала по назначению и непривычным по очертанию оборудованием. За «Ростоком» двигался бронированный автомобиль «Тигр» – весь в такой же камуфляжно-пустынной расцветке. Мне бы радоваться, а что-то не по себе от этих подарков, и в сон клонит после еды так, что хоть головой о броню бейся.

Вот и прошли эти бессонные семь суток войны. Мир, установленный ракетами, спутниками и пушками секретной горы, дал свои плоды. Пленных иранцев сопроводили до границы на БТР. Старшина выбрал себе рабочую группу, из захваченных в плен басурман отстраивает заставу. Персы от нас уходить не хотят! Им у нас понравилось! Хоть и пашут, как негры, под присмотром Грязнова. Он им даже мечеть построил на заставе! Сопредельная сторона в плане возмещения ущерба поставила нам строительные материалы, кран, бульдозер и экскаватор. Мои пограничники не смогли спать на Кушаке – новая обстановка, чужие звуки, запахи, порядки. И мы перебрались вниз, домой, на «Чайку». Предварительно выяснили, что не все так плохо у нас по домам. И кое-куда даже дозвонились. Починили наш флаг. Поставили на место антенну. Вернули лошадей в конюшню. Подоили Машку. Повар испек ароматный хлеб в русской печке. Майор оказался достаточно сообразительным и предложил любому из солдат поступить к нему на Кушак на контрактную службу, народу-то у него мало там, только на три дежурные смены. Черныша оставил у себя. Там у них теперь наш госпиталь. Но Черныш нас не оставляет, каждый день связывается, переживает – не заболел ли кто из парней. Еще остались на Кушаке оба Бойки – связисты. От аппаратуры, которая попала к ним в руки, и от высококлассных инженеров-электронщиков они были в таком восторге, что готовы на все, лишь бы овладеть современной техникой. Четыре моих добровольца тоже теперь служат у майора на вершине горы. Новость о том, что пограничная власть, крепкая, серьезная и справед-ливая, есть между нашими хребтами, распространилась и сама собой, и с помощью горы. К нам потя-нулись беженцы. Мы добрались до нашей комендатуры и устроили там пункт сбора пострадавших и гражданский временный лагерь. Прикрытые военной мощью объекта люди почувствовали себя в безопасности. Организовались в маленький островок порядка и мирной жизни. А что нормальному человеку надо, чтоб детей растить, – стабильность и желательно честная, строгая и по совести. Тогда и не страшно детишек рожать. А мы тут постараемся, чтоб условия для наших малышей были нормальные. Земля там, в долине, плодородная. В лугах можно отары пасти, скот разводить. С Арчабиля к нам пожаловал Курбан и два старейшины других кланов. Им тоже нужен союзник и защитник, потому как иранцы полезли и туда через широкий арчабильский проход. Местная самооборона рассыпалась, как песчаный дом. Персы к единоверцам отнеслись жестоко. Пришлось посодействовать, запустив с горы пару предупредительных «смерчей» по территории нахрапистого соседа. Майор что-то намекнул алчным сопредельным завоевателям так серьезно, что я подумал: «А нет ли у него там, в горе, чего-то типа «Луны» или «Точки» с «Искандером»?» Майор дипломатично ушел от ответа, но намекнул, что у него там похлеще есть игрушки и не только в горе. За эту умиротворительную акцию велайаты нам передали стадо баранов в пятьсот голов, пятьдесят свиней с поросятами, мешки с семенами, пять гидрогенераторов с дизельными установками и пригнали пять «КамАЗов» с овсом для лошадей и стадо дойных племенных коров с бычками. Пришлось все сопровождать на комендатуру. Теперь велайаты наш союзник и партнер. А Фариз наш связной и переводчик. Только ему разрешено заявляться без предварительного уведомления в погранзону Кушака со стороны Арчабиля. Мы их защищаем от внешнего нападения, а они взамен дают нам по бартеру продовольствие, одежду, скот, делятся, чем могут. А нас так и называют между собой «русский веллайят». Постепенно и остальные кланы уразумели преимущества сотрудничества с нами. Майор расширил сферу своего влияния до Каспия на западе и до границ с соседями на востоке. Практически вся Туркмения находится сейчас «под крышей» нашего Кушака. Комендатура превратилась в оживленный центр, строительство идет нешуточное. Там теперь у нас советская власть, только КПСС у нас нет и народ сознательный после таких потрясений. Школу открыли для детишек. Бассейн строим. Хотим спортзал крытый сделать, пусть мальчишки и девчонки растут здоровыми и сильными. У нас даже свадьба была. Да, настоящая. А майор, правами коменданта и начальника гарнизона, бракосочетание, так сказать, провел на высоком уставном уровне, просто и без затей. Хорошо хоть не построил всех и не заравнял. Так что скоро первенец родится, коренной кермабовец будет. А вот с религией у нас напряга почему-то нет, пока. Хотя интернационализм такой, что не до разделов по вере.