Нам бы день продержаться… - [77]

– Олег, у тебя силы есть? – спросила меня радиостанция голосом майора, намекая на прием пленных в «Чарли».

– А может, ну их нах, тащ майор, – попытался я соблюсти субординацию, снова нарушая правила ведения радиопереговоров, – мне сейчас спуститься с трех тысяч, принять там парад и снова к вам подниматься? Солдаты не ели с утра, вода закончилась, весь сухпай остался вокруг кузова подорвавшегося «КамАЗа». Грязнова найти надо. На заставу потом ехать. Оценить повреждения. – Меня понесло, как нормального командира, радеющего о своем хозяйстве. Бойко слушал мой треп и хмурнел на глазах. Соображал я все же быстро. – И потом, обещали солдатам домой позвонить? Ну, так выполнить надо! Самое время. – Серое лицо Бойко под козырьком каски засветилось белой полосой зубов в довольной улыбке. – И на хрена нам их оружие, одежды и бутсы? Люди устали, – продолжал я наезжать на всесильного майора. Вот же иезуитское отродье нашего Комитета. Снова комбинации строит. Мало ему. Даже победа ему не в радость. Но майор был ушлым, хитрым, дальновидным и помнил добро.

– А если Муха к тебе на своем новом БТР-90 сейчас приедет? С сухпаем, водой и новостями? Смотаешься? – Вопросы майора, информация, содержащаяся в них, и возможность насладиться позором врага заставили меня задуматься о положительном ответе.

– А что с Грязновым? – вопросом на вопрос ответил я в микрофон гарнитуры.

– Живые они, синяками да легкими ранениями отделались, сейчас выходят из щели к заставе, с ними связи нет. Нас они, вероятно, слышат, а вот ответить пока не могут, как из щели выйдут – свяжемся, обрадуем, успокоим. – Ишь ты, как царь заговорил: «Мы государь всея Руси». Ладно, заслужил майор царское к себе отношение.

– Лады, только давай мне сюда тогда и еще что-нибудь на колесах. Все одно, сразу ты всем солдатам сеанс связи не устроишь. А пока я капитуляцию принимать буду, половину моих орлов обслужишь. О’кей? А я со второй половиной на МОЕМ БТР-90 смотаюсь к подножию. ДОГОВОРИЛИСЬ?

– Да куда ж я от вас теперь денусь. Жди. Шантажист, – с иронией согласился майор. Мужики тянули жребий, кому со мной остаться и принять иноземные ништяки, а кому вверх, на Кушак по-ехать.

И тут, откуда ни возьмись, возник старшина в эфире.

– Я Леший с Залива – Первому и Дервишу! Прием, – торопился Виктор Иванович. Мы даже ответить ему не могли. Он так переживал, что трижды подряд повторил свой вызов, не давая никому слово вставить для ответа в радиочастоту, на которой к нам обращался. Первым ответил майор:

– Я Куш – Лешему: Дервиш на связи. У вас все целы? Прием, – волновался майор за четверку добровольцев.

– Я Леший – всем: у нас полный порядок! Только не отпускайте иранцев, пока не приеду! Как поняли? Прием, – озадачил нас Грязнов. Что значит не отпускать? Себе всех оставить? Брать в плен такую ораву накладно будет. Попробуй, прокорми! А старшина мужик жизнью битый, основательный и зря чего не предложит и не потребует. Значит, что-то задумал. Ехать ему до нас на «УАЗе» всего ничего – полчаса. Как раз спустимся с горы на построение пленных.

– Я Первый Залива – Лешему. Зачем они тебе, Иваныч? Прием, – не выдержал я и спросил Грязнова напрямую, пока ожидал обещанных от майора колес. Даже по радио было слышно возмущение нашей военной непонятливостью.

– А хто мне заставу отстраивать будет? Развалили, мля, пусть теперь и строят! – горячо ответил нам, бестолковым, Грязнов. Но мы, офицеры, – народ военный и гражданских притязаний старшины к противнику до конца не поняли. К тому же было непонятно, сколько застав собирается отстроить силами Ирана Грязнов. Одну или две?

– А зачем вам все иранцы, Виктор Иванович? Мы что, крепость строить будем? – по-лузерски полюбопытствовал я, поверхностно зная тему строительства. Грязнов, однако, отнесся к моему легкомысленному вопросу вполне серьезно. Чем, не знаю как майора, а меня испугал не на шутку.

– А что? Можно? – Блин, дай ему волю, так он тут цитадель типа Кенигсберга начнет возводить. С метровыми стенами. Надо было срочно урезать аппетиты старшины. Остановить старшего прапорщика, коим овладеет идея до уровня вполне осуществимой мечты, – есть очень трудоемкое занятие. Майор сразу занял уставную позицию и подчеркнул ее правилами радиообмена.

– Куш – Лешему. Выбери сколько надо рабочих, желательно бывших строителей или смежных специальностей, но не больше десятка, Виктор Иванович! Оденешь, обуешь, повяжешь и гони на заставу. До утра запри в оружейке – там кроме противогранатной сетки еще решетки остались. Утром пусть себе тюрьму строят в дальнем кубрике. Замок найдешь. А со стройматериалами я сейчас иранцев напрягу. Они нам за «Чарли» и «Чайку» будут бартером платить. – Майор открывал новую эру пограничных отношений с сопредельным государством. Так далеко я еще в отношения нашей комендатуры с Ираном не заглядывал. Но Грязнову было мало. Перспектива подвязать целое государство на обеспечение нужд «комендатуры Кермаб» окрыляла и будоражила. Хотелось сразу всего и много.

– Мало десять, у нас же крана нет! Все на руках таскать придется. И крышу надо, цемент, песок, гравий, арматуру, забор бетонный вокруг заставы поставить, на углах вышки для часовых, подземный ход прорыть на опорный и к вышкам, чтоб за пределами стен не светиться, если что. И кабеля у них километров двадцать потребуйте. Мы его на Кушак проложим, – не уставал перечислять пункты будущей контрибуции и репараций обрадованный моментом старшина. Мне почудилось, что сейчас он потребует линию электроснабжения провести, вырыть канал от Ачабиля до нас, чтоб водичка на поля шла, колхоз создаст в луговом поясе Кушака, коровник возведет руками персов, свинарник, отары будем пасти в погранзоне с автоматами. А потом начнет торговать с тем же Ираном своей продукцией. Сдуру я так и ляпнул старшине.