Нам бы день продержаться… - [30]

– Ху с ним, пусть летит, – приговорил к жизни офицера и его семью командир воздушного корабля, лично ознакомившись с состоянием неучтенного пассажира и его добровольными требованиями по захвату себя в заложники родного советского государства, когда оценил серьезность положения, пожалел и спас самолет и экипаж, и взял на себя ответственность за случившееся. Кольцо с проволочной чекой подполковник и бортмеханик вставили в запал уже после взлета, раньше этого времени бывший советник обезвредить гранату отказался. Жена сжимала в руках заряженный автомат и вполне профессионально отслеживала всех, кто находился рядом с ее мужем, пока «Ил» не набрал положенный ему «потолок», скорость и направление. Подполковнику припомнили самовольное оставление контракта, Черного континента и самоуправный безбилетный проезд и очень долго не давали звания полковника, мотивируя это тем, что он сорвал выгодный контракт. Как будто торговали людьми, как рабами на рынке в Римской империи, а что там с ним – его проблемы. Зато учил он нас тому, чего ни в каком боевом уставе не сыщешь – самостоятельности, импровизации и умению мыслить здраво.

А у нас тут не Африка и цены поумереннее, и, что здорово – малярии нет совсем, как и комаров, только мухи летом надоедают. Но от своего мы не откажемся. А урок мы запомнили, как надо за свое бороться, даже со своими. Не жалея ни себя, ни других, а тем более, материальные ресурсы. И друзей ценить, и врагов использовать. А нам этот опыт и гибкость очень нужны при шатком и неопределенном положении маленького подразделения. А водителей распределяю просто, по стажу, росту и сроку службы.

– Так, остальные водители. Вы – будете стажером на «ГАЗ-66», вы – «УАЗ», вы – наливник, – тыкаю я в первого в строю пограничника и последующих. Федя выпучивает глаза и набирает воздух в легкие, чтоб возмутиться, как он считает, попытке свергнуть его с водительского кресла «мыльницы». – На время боя мне нужен опытный гранатометчик, подменишь Федю, – поясняю я. При этих словах Федор расплывается в улыбке и довольно сдувает свою обиду в ноль. – Вы? – останавливаюсь напротив следующего солдата.

– Рядовой Петров! – отрекомендовывается мне рослый парень.

– Да, вы, рядовой Петров, будете стажером на «КамАЗе» – заменишь мне механика, если прихватим «борт», – я тыкаю, как старший младшему, чтоб усилить эффект назначения. Грязнов кивает мне справа, одобряя мой выбор. – Свободен. Ну, товарищи командиры, а мы с вами в санчасть, к майору. Будем соображать, как БТР Пирмухаммедову достать. А то обидим мальца, если оставим без подарка. – Народ смеется. От блин, сме-шно им.

Однако майор весь наш «командирский хурал» к себе не принимает. Просит всех выйти – покурить, а со мной остается наедине.

– Ну, поздравляю, лейтенант! С боевой победой тебя первой! Нет, пожалуй, с третьей. Мне хлопчик уже рассказал, пока его тут твой «гиппократ» мурыжил. – От хитрюга же старший офицер, хвалит вначале. Ага, так в наставлении по психологической подготовке и написано: вначале хвалить, а потом драть как сидорову козу. Нам, подчиненным, так приятнее, лучше доходит и без обид получается. Если бы еще все начальники об этом наставлении знали, было бы легче. Вот комендант наш, наверное, знал, но забыл. Как начнет стружку снимать, и по фигу ему мое психическое состояние. Поэтому я напрягаюсь в ожидании разбора полетов.

– Спасибо, товарищ майор, но какая это победа? Далеко еще, так – эпизод. Что теперь-то делать? У нас сейчас двести досов с автоматами на хвосте. И БТР у них. Не дай бог, прорвутся до заставы на дистанцию выстрела из КПВТ! – причитаю я и высказываю свои опасения.

– Ну, ты самопессимизмом не занимайся, Олег! Рано или поздно, но вы бы с ними столкнулись, – это его «ВЫ» мне не нравится. Майор читает мои мысли.

– Вы, потому, что я не могу сам участвовать. Лежу тут, как база данных! Ни туда, ни сюда! Понял? – Молодец майор, мне бы так научиться. Я киваю, проехали. – Слышал я твое решение на боевом в окошко. Правильно мыслишь. Надо их додавить по частям. Пока он свое войско в один кулак не собрал. И людей у тебя на треть больше. И оружия, я так понимаю, вдвое больше. Медикаменты. Продукты. Снаряжение. Прибарахлился, товарищ лейтенант! Ты бы мне сюда чего из оружия и патронов приказал принести, а то как черепаха без панциря я тут беспомощный.

– Сделаю, тащ майор, – уверяю его твердо и сразу, а сам думаю про «стечкина» в кобуре у старшины. Может, у него еще один есть? Им все сверх положенного понавыдавали. И винтовка какая-то диковинная. Что ж к ней за патроны там? Майору не до моих мечтаний. Я для него ступень к Кушаку. И эту ступень надо направить куда надо и помочь прорваться сквозь самодельные задачи. И он «работает» меня на предельном режиме, я сейчас его руки и ноги, а он моя голова. И он меня на всякий случай направляет, чтоб дров не наломал в лейтенантской прыти.

– АКС с «Костром», десять ВОГов, пятнадцать магазинов, ПМ в комплекте, два цинка патронов, сигнальные ракеты и СПШ в кобуре, облегченка тактическая, броник, четыре наступательные и четыре оборонительные гранаты, нож, рацию, эмсээлку (тоже мне вояка – МПЛ – малая пехотная лопата), флягу, крышку на голову, подсумки, нитку капроновую, иголку, вещмешок, плащ-палатку, бушлат, шапку, горный свитер и бойца с большой винтовкой для обучения. И девять твоих воинов перед моим окошком для практических занятий. – Хрена се планы с двумя дырками в шкуре, а самому лежать на боку и ворочаться больно.