Наложница фараона - [146]
Люди отпустили ее и слушали ее вопли. Она снова подскочила к Андреасу, ударила его кулаком в лицо и плюнула ему в лицо снова. Он снова пожалел ее и слабо улыбнулся. По лицу его сильно текла кровь, смешанная с ее слюной.
И вдруг женщина замерла с какой-то жестокой, но все равно смешной гримасой, судорожно исказившей ее и без того искаженные черты. Она вдруг вытянула сморщенную шею и вгляделась в лицо Андреаса. И вдруг ее лицо сделалось плачущим и явилась в ее чертах детская обида. Она упала на колени перед несчастным связанным, рыдания ее перешли в дикий вой, она ударялась нарочно лбом о землю, цеплялась скрюченными пальцами темными за хворост, целовала холодную мерзлую землю у ног Андреаса, не смея теперь коснуться его.
Она заговорила громко, горестно и несвязно о том, что Андреас спас ее ребенка, но лучше бы ее сожитель тогда убил ее ребенка в ее утробе; ведь ее взрослый сын колотил ее, оскорблял, бросил на произвол судьбы…
— Лучше бы меня убили тогда, лучше бы меня убили!.. — причитала она, и кричала Андреасу, — Зачем, зачем ты спас меня? Зачем ты не дал ему задушить это отродье в моей утробе?.. Ох, лучше бы меня убили, лучше бы убили!.. — и кричала, обернувшись к остальным, — Отпустите, отпустите святого безгрешного, Бог накажет вас!.. Отпустите!..
Андреас не мог вспомнить, когда он спас от побоев женщину, ждавшую ребенка. В толпе стали говорить, что это давняя сожительница самого Риндфлайша, он давно бросил ее и сын бросил ее, и вот она сюда приплелась и все хочет увидеть Риндфлайша и своего сына, а ее гонят прочь от монастыря за лесом, где поместился Риндфлайш со своими ближними сподвижниками… Наконец женщину отволокли в сторону. Кто-то подал монаху огниво и тот поджег хворост.
Было холодно, но огонь быстро усиливался. Пламя вскинулось и хватало жгучими языками обнаженные руки, грудь и шею Андреаса. Но ему не было больно. Ему было хорошо. Чувство странной кроткой приподнятости, возвышения над всем земным, даже над этой страшной болью, словно бы окутывало его невидимым, но ощутимым облаком. И вдруг темные тучи на сумрачном небе резко набухли, напряглись, хлынула мгновенная лавина мокрого снега и загасила костер. И все это и вправду длилось не более одного мгновения. Люди только-только начали прикрываться рукавами и натягивать на головы куртки и плащи. И вдруг все улеглось. И огня больше не было. Только что лицо Андреаса, окровавленное, измученное, было озарено странной, уже неземной улыбкой. Но когда прекратился огонь, Андреас почувствовал боль, застонал тихонько, потерял сознание и сник.
А когда он очнулся, его окружали люди, которые только что хотели сжечь его. Они еще стряхивали комья мокрого снега со своей одежды и наперебой говорили Андреасу ободрительные и даже ласковые слова. Он лежал на охапке соломы в хлеву. Одни обмывали его лицо, смачивая тряпицу в холодной воде, налитой в оловянный ковш; другие смазывали ожоги гусиным жиром. Ему помогли сесть, принесли кружку холодного молока и большой ломоть хлеба. Он вдруг почувствовал сильный голод и стал есть. Руки его дрожали и кто-то поддерживал его руки, чтобы он не проливал молоко и мог подносить ко рту хлеб.
Он встал и ему помогли одеться. Одежда его сильно пострадала, но еще можно было носить ее. Подошел какой-то парнишка и подал ему его старый кошель с пестро разрисованным деревянным петухом и серебряным корабликом. Кто-то взял кошель из руки Андреаса и приторочил к его поясу. На шее было много волдырей, но лицо осталось почти чистое, только правый висок и правая скула сильно покраснели, обожженные. Подошла давешняя безумная и накинула ему на плечи теплый плащ. Но Андреас легко снял плащ и отдал ей со словами тихими:
— Спасибо тебе, добрая женщина…
Кажется, это были его первые слова после того, как его едва не сожгли. Он узнал свой голос, но голос был очень тихий.
Его стали уговаривать, чтобы он остался, отдохнул. Все вели себя так уверенно и, казалось, не чувствовали за собой никакой вины; а даже напротив, казалось, будто это они и спасли Андреаса от какой-то грозившей ему опасности. И все это было странно. Но Андреас не хотел задумываться над этой странностью; он чувствовал, что подобные размышления лишили бы его уверенности в себе.
— Нет, я должен идти, — кротко и тихо сказал он.
Они отступили и молчали, склонив головы. Безумная сожительница Риндфлайша, перекинув через руку плащ, который Андреас возвратил ей, стояла на коленях на дороге. Андреас прошел мимо нее, тихо сказал:
— Прощай, добрая женщина, — и улыбнулся…
Андреас шел через пустое зимнее поле. О себе не думалось и это было хорошо. Было приятно, радостно-спокойно; он знал, что спасет город и людей.
Андреас вошел в лес. Деревья окружили его своими голыми обледенелыми ветками, которые почему-то вдруг показались ему прозрачными. Он пошел по течению ручья, вода в ручье не замерзла. Вот и его родник под корнями старого дерева, выступившими из земли и словно бы закаменевшими, на корнях — серая наледь. В лесу холод. Родник — плеск и чистота, не замерз. И чашка оловянная, из его, Андреаса, детства, цела, никем не осквернена. Она для тех, кого родник Андреаса захочет напоить, а сам Андреас попьет из горстей.
«В садах чудес» — второй том серии «Восточная красавица». В него вошли три романа: «Тайна магического знания» Якоба Ланга (Германия), «Платье цвета луны» Жанны Бернар (Франция), «Любовники старой девы» Клари Ботонд (Венгрия — Англия). Вас ждут удивительные приключения, странные превращения, путешествия в далекие страны и таинственные города, встречи со сверхъестественными существами и с людьми, наделенными необычайными способностями и свойствами.
О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Кроме дела, Софи Дим унаследовала от отца еще и гордость, ум, независимость… и предрассудки Она могла нанять на работу красивого, дерзкого корнуэльца Коннора Пендарвиса, но полюбить его?! Невозможно, немыслимо! Что скажут люди! И все-таки, когда любовь завладела ее душой и телом, Софи смирила свою гордыню, бросая вызов обществу и не думая о том, что возлюбленный может предать ее. А Коннор готов рискнуть всем, забыть свои честолюбивые мечты ради нечаянного счастья – любить эту удивительную женщину отныне и навечно!
В маленький техасский городок приезжает знаменитый бандит и наемный убийца Голт. Жители взбудоражены — у каждого есть грешки, и не исключено, что этот безжалостный человек явился по их душу. Лишь бесстрашная Кейди, хозяйка гостиницы, в которой поселился бандит, его не боится, и даже наоборот… он ей все больше и больше нравится.Но тут в Парадизе появляется еще один Голт. Кто же из них настоящий?
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
Третий том серии «Восточная красавица» — «Ковчег зари» — целиком посвящен иудейской старине. Из романа немецкого писателя Якоба Ланга «Наложница фараона», названного Фейхтвангером «маленькой энциклопедией средневековья», вы узнаете о жизни еврейской общины в средневековом германском городе. В повести израильской писательницы Марианны Бенлаид «Косматая на тропе любви» впервые в мировой литературе описаны «житие и деяния» демонов иудейской мифологии. Произведения отличаются занимательным сюжетом, тонко выписанным психологическим обликом героев.